Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга третья

Из Германии в Баку привозили не только автомобили, пианино, прислугу, служащих, но и моду носить усы «а-ля Вильгельм» в подражание Вильгельму II[97], который считался защитником турок и мусульман. Отец Банин, который часто бывал в Германии, также привозил оттуда не только различные подарки, но и по-новому подстриженные и завитые усы «а-ля Вильгельм». Таким он и запечатлён на фотографиях того времени.

На каком языке говорили в семье?

С бабушкой и с прислугой, особенно летом, когда уезжали в загородный дом в апшеронском селении, говорили на азербайджанском языке, другого языка окружающие не знали. С фрёйлейн Анной на немецком языке, другого языка она не знала.

Французскому языку девочек обучала специально приглашённая француженка. На французском языке Банин прочла многие французские романы, да и мачеха привозила из Парижа множество музыкальных записей и книг. Банин впитывала дух французской культуры, готовила себя к будущей парижской жизни.

А был ещё русский язык, старшие знали его хуже, младшие – лучше, но поскольку жили сначала в Российской империи, потом при Советах, без русского языка обойтись было невозможно.

Банин не скрывает, что свой родной язык не любила, почему-то обращалась к нему в состоянии гнева.

Можно ли сказать, что это было некое подобие «смешения французского с нижегородским», если использовать образное выражение из комедии «Горе от ума» русского писателя Александра Грибоедова[98]? В какой-то мере, хотя никто здесь не окал, а на некоторых иностранных языках молодые говорили вполне прилично.

Кто-то может сказать, что Банин воспитывалась, как сегодня принято говорить, в духе «мультикультурализма». Не думаю, что это так, чужое европейское легко вытесняло своё национальное, и о «равновесии культур» говорить не приходится.

Банин иронически, если не презрительно, относилась к миру бабушки, считала, что он безвозвратно ушёл в прошлое. Во время традиционных мусульманских траурных ритуалов, когда приглашались специальные женщины-плакальщицы и все женщины должны были горевать и лить слёзы, Банин и её сёстры с трудом сдерживали смех.

Она не могла примириться и с тем, что все мужчины их круга были купцами, кем ещё мог быть мужчина, говорить они могли только о доходах, о купле-продаже, женщина в лучшем случае должна была быть демонстрацией их богатства, роскошества их жизни.

Совершенно по-другому воспринимала она фрёйлейн Анну и мир, который она олицетворяла. По сравнению с фрёйлейн окружающие казались ей грубыми и чёрствыми, Банин не хотела на них походить и мечтала о том, что вырвется из их мира.

Вместе с тем, не следует делать поспешных выводов. Мечтала о Париже, оказалась в Париже, стала писать на французском языке, окончательно забыла про бабушку и про её мир, стала француженкой, французской писательницей. В какой-то мере это так, но именно «в какой-то мере».

По мере взросления она не могла не понимать, для Парижа, в котором она теперь жила, это были годы «праздника, который всегда с тобой»[99], её парижскому окружению не было дела не только до Баку, но и до всей России. Как бы враждебно не относились к ней на Родине, как бы дружественно не относились к ней в Париже, как бы ни восторгался ею знаменитый русский писатель Иван Бунин[100], к её русскому языку и, следовательно, к ней самой, он относился иронически как к провинциалке.

Не случайно, позже она скажет: «Мой род со своими Али-бабой, Гюльнарами, Лейлами и прочими вышел из Персии, а вовсе не из Ярославля или Царицына. Я не русская и пишу не для одной русской эмиграции. Да, я считаю себя западным человеком и западным читателем, а ещё больше – гражданкой мира».

Не будем обвинять Банин в том, что она говорит о «Персии», для неё это просто метафора того, что не Россия, не Франция, не Запад.

На вопрос «стала ли она гражданкой мира или не стала?» можно ответить, только если знать что означает быть «гражданкой мира». Главное, что она сама считала себя «гражданкой мира».

…Кенизе Мурад: поиски идентичности: «турчанка»…

Уже говорил, повторю, о Кенизе Мурад, на русском языке материалов почти нет. Пришлось, хотя бы отчасти заполнить этот пробел статьёй о Кенизе Мурад в Википедии на турецком языке, и 6-ти часовой передачей по Турецкому ТВ «Tarihin Arka Odası» (можно приблизительно перевести как «Неизвестные страницы Истории»), в которой Кенизе Мурад отвечала на вопросы и рассказывала о себе.

Кенизе Мурад внучка Хатидже Султан[101], дочери Османского султана Мурада V[102]. Это был необычный султан, поэтому о нём чуть подробнее.

Мурад V был известен кротостью характера, симпатиям к европейскому просвещению, склонностью к реформам, имел поэтический и музыкальный талант. Сильное влияние на него оказала французская культура.

С первого же дня правления стал обнаруживать явные признаки «психического расстройства»,