Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Разве перед нами не история любви, даже если её продолжение было не романтически-пафосным, а пошло-приземлённым. Благоразумный мужчина желает защитить свой брак и репутацию, истеричная женщина срывается на почти базарную крикливость, мужчина видит во всём этом типичное проявление женского коварства, и с ледяным раздражением отправляет ей эпистолярную проповедь:

«поскольку Вы не имеете понятия о приличиях, я могу оставаться лишь Вашим консультантом, моя сессия стоит столько-то».

У любви множество ликов, в том числе земной, слишком земной.

Фильм «Сабина» можно было бы назвать «Любовь Сабины». Почти как «Любовь Свана» у Марселя Пруста[251].

…исключая версию любви, или бесстрастный «энтомолог» Кроненберг

– Следует ли полностью исключить версию любви?

Как следует из названия, фильм «Опасный метод» не только не о любви, но и не о Сабине Шпильрейн. Если довериться слогану фильма, то «опасный метод» относится к противостоянию «Фрейд против Юнга».

Впрочем, не будем придираться к названию и слогану, достаточно и того, что фильм снял режиссёр Дэвид Кроненберг.

Кроненберг в университете с увлечением занимался ботаникой и лепидоптерологией[252], потом стал кинорежиссёром, оставшись всё тем же бесстрастным «энтомологом». Отсюда, если говорить о кинематографе Кроненберга в целом, процитирую точную характеристику одного из кинокритиков:

«стиль: холодный и визионерский, с уклоном в психоделику. Тематика: мутации живых организмов, по преимуществу техногенные. Пристрастия: никелированные поверхности, шрамы от рваных ран, сексуальная подоплёка, тошнотворные спецэффекты. В своем персональном, тщательно выстроенном для самого себя гетто, Кроненберг – царь и бог: другим туда хода нет (пожалуй, даже чёрного), и сам он оттуда – ни ногой».

Всю свою карьеру, начиная с любительских научно-фантастических картин, Кроненберг живо интересовался единственной темой – деформацией человека XX века, его превращением в животное, механизм или компьютерную программу. Любимые герои режиссера – мутанты.

«Человек – это звучит мерзко»[253], мог бы сказать Кроненберг.

В его фильме «Мерзость», (другое название «Судороги»[254]), некий учёный вывел генетически модифицированного паразита, который повышает у людей сексуальное желание, однако паразит начал бесконтрольно распространяться, а заразившиеся люди стали превращаться в сексуальных маньяков.

И, окончательный вывод: «человек – это животное, которое слишком далеко зашло в подавлении инстинктов».

Процитирую ещё одного кинокритика: в фильмах Кроненберга «постоянное путешествие «туда и обратно». «Туда и обратно» это, прежде всего, трансформация известного дуализма материи и духа в новый дуализм «софта» (программного обеспечения) и «железа» (аппаратного обеспечения). Отсюда – в мировоззренческом плане – презрение ко всякой плоти, как слабой, беззащитной, распадающейся, или, иначе, просто ржавеющей, подобно брошенной на свалку «железяке». Отсюда – в художественном плане – предпочтение жанра боди-хоррор[255],

…буквально, ужас тела, источник ужаса – необъяснимые мутации человеческого тела…

пугающего мерзкими и натуралистическими подробностями превращения тела. Хотя «Опасный метод» снят не в жанре «хоррор», бесстрастный «энтомолог» никуда не делся.

Внутри этой матрицы фильмов Кроненберга зыбкость границ между тем, что принято считать нормальным, и тем, что ненормальным, теряет свой человеческий смысл (психологический, психиатрический, экзистенциальный, любой другой), и становится бездушным экспериментом над беззащитной человеческой «материей». А такие предельные выражения подобной «материи», как «жизнь» и «женщина», становятся почти синонимами распада».

Надо ли говорить, что в подобном фильме Сабина Шпильрейн в лучшем случае обречена на то, чтобы стать просто функцией в научном споре двух мужчин, с холодным равнодушием, даже с некоторой долей презрения, исследующих человеческую природу, её деформации, её превращение в природу животную.

Любопытное мнение высказал один из кинокритиков – третья и последняя цитата из статей кинокритиков о Кроненберге:

««Опасный метод» Дэвида Кроненберга – вероятно, самое провальное его шоу. И абсолютный научный триумф. В некотором смысле – итог его сорокалетних кино научных штудий».

Не буду спорить, ни о «провальном шоу», ни о возможности «кинонаучных штудий», соглашусь только с тем, что культура человека должна преодолевать границы чопорности, излишней щепетильности, той же строгой этикетности, лицемерно отворачивающейся от физиологии живого человеческого тела. И в этом смысле Дэвид Кроненберг, также как в целом хоррор и боди-хоррор, такое же завоевание мирового кинематографа, как итальянский неореализм, французская «новая волна», русское революционное кино, и т. д.

Но при этом, признаемся, какая невероятная пропасть лежит между кинематографом Кроненберга и кинематографом Трюффо, о котором мы говорили ранее. Действительно, можно согласиться с Достоевским, слишком широк человек, не мешало бы сузить.[256]