Мужчина и женщина: Тело, мода, культура. СССР - оттепель

На рубеже 1950–1960-х годов кальсоны вошли в противоречие с брюками-дудочками, которые вообще не предполагали ношения длинного нижнего белья. Новая мода отвергла и его промежуточный вид – знаменитые семейные трусы. Их предшественниками были трусы боксерские. Они появились в 1930-е годы, шились из сатина и, как правило, достигали колен. До распространения трикотажа как материала наиболее подходящего для изготовления белья нежелающим носить длинное исподнее приходилось довольствоваться мятыми синими трусами, случайная демонстрация которых у наиболее утонченных представителей мужского населения вызывала чувство стыда. Характерную ситуацию подметил В.П. Аксенов в повести «Коллеги»: «Саша почувствовал тоскливый стыд, увидев себя глазами Даши. Застывший в журавлиной позе, очкастый, тощий верзила в длинных неспортивных трусах. Как назло, сегодня он раздумал надевать голубые волейбольные трусики» (Аксенов 2005: 36).

Несмотря на то что советское общество развивалось по мужскому варианту, в стране не уделяли должного внимания изготовлению одежды, а тем более белья для сильного пола. В 1963 году обыкновенные мужские трусы из синего или черного сатина оказались в числе особо дефицитных товаров. Способы разрешения «трусовой» проблемы рассматривались на достаточно высоком государственном уровне. Так, в октябре 1963 года на очередной сессии Ленгорисполкома в ходе прений по отчетному докладу тогдашнего первого лица правительства города В.Я. Исаева высказывались критические замечания по организации производства мужского белья. «Дело доходит до того, – с возмущением говорили выступающие, – что из-за отказа швейных фабрик принять на летнее время заказ на обыкновенные трусы, торгующие организации разместили этот заказ из своего материала в Евпатории». Еще курьезнее выглядели оправдания начальника управления швейной промышленностью Ленинграда. Он утверждал, что «на складах фабрик скопилось более 100 тыс. трусов, не выбираемых торговыми организациями», а их «увлечение… размещением трусов на берегу Черного моря» связано с желанием иметь туда постоянные командировки (ЦГА СПб 7384, 42: 41, 92). Аналогичные дебаты, скорее всего, проходили во всех городах СССР: мужских трусов не только удобных, трикотажных, но обычных семейных, не хватало повсеместно. Потому-то советские мужчины с середины 1960-х годов стали носить под узкие брюки спортивные плавки. Правда, и эта деталь мужской интимной одежды часто превращалась в дефицит. И тогда на помощь приходили практики подмены, свидетельствующие о разнообразии стратегий выживания советских людей. Д.В. Бобышев надолго запомнил совет одного из своих друзей: «На лето – в качестве купального костюма купи за 12 копеек детские трикотажные трусики, и на твоих взрослых чреслах они обретут тугую элегантность!» (Бобышев 2003: 116–117).

Для тех, кто хотел хорошо одеться, в 1950–1960-х годах особую роль играли фарцовщики, искусство которых заключалось в умении достать нужную модную вещь в первую очередь иностранного производства. За счет этого гардероб не столько принципиально обновлялся, сколько приобретал некий западный шик. Люди, к которым прикреплялся ярлык «фарцовщика», занимались спекуляцией. Перепродажа с целью получения прибыли – обязательный элемент рыночной экономики. В советском же обществе это занятие всегда считалось и противоправным, и осуждаемым. Сколько блестящих актеров было задействовано в 1950–1960-х годах для создания в кино отрицательных образов спекулянтов: Валентина Токарская в «Деле № 306» (1956), Валентина Телегина в фильме «Дело было в Пенькове» (1957), Татьяна Окуневская в «Ночном патруле» (1957). Особенно ярким образ получился у Фаины Раневской в «Легкой жизни» (1964). Судя по репликам ее героини – королевы Марго (в реальности Маргариты Ивановны), – спекулянтка торговала всем подряд: «кремом для омоложения морщин», «безразмерным бюстгальтером из Калифорнии» и т.д. (Кожевников 2001: 479, 480).

Действительно, при социализме с его хроническим дефицитом обычный человек существовать без спекулянтов не мог. В СССР до войны существовали толкучки, затем появились барахолки, довольно развитой была сеть скупок и комиссионных магазинов. Хрущевские преобразования затронули и эту сферу. Незадолго до официального провозглашения задачи построения коммунизма в ближайшие 20 лет в Ленинграде, в частности, решено было закрыть последнюю крупную барахолку на Митрофаньевском шоссе. Ленгорисполком в январе 1961 года принял следующее постановление: «Рынок по продаже держанных вещей, как показали неоднократные проверки, превратился для лиц, не имеющих определенных занятий, и других тунеядцев в место спекуляции и обмана населения» (ЦГА СПб 7384, 41: 16).