Мужчина из мечты

— Я не был фотографом в обычном понимании этого слова! — В голосе Марка зазвучало раздражение. — Я занимался только художественной съемкой. Да, я достиг определенного успеха, у меня даже была выставка. Мне предлагали выгодный контракт, но я вовремя понял, что все это только ловушка, и отказался от этого занятия.

— А твои фотографии остались?

— Нет, я их сжег.

— Сжег? Все?

— Да нет, что-то мама у себе оставила, хотя я был против.

— А зачем было жечь? — не поняла Нина. — Ну бросил, и ладно.

— Нет, я должен был все это спалить, потому что огонь очищает. Я и паспорт свой сжег, потому что мне надо было отказаться от своей личности. Неужели ты меня не понимаешь!

Нина действительно не понимала. Но она видела, что Марк разволновался, и решила не продолжать этот разговор.

Но через день тема огня неожиданно получила свое продолжение.

Вечером Нина с Марком после ужина шли к себе спать. Вдруг Марк остановился и пнул ногой кучу хлама, выброшенного Ниной в первый же день из палатки.

— Послушай, с этим надо что-то делать.

— Что именно? — не поняла Нина. Она ужасно устала за день и мечтала поскорей растянуться на мягкой шерсти.

— Это нельзя так оставлять. Давай это сожжем!

— Что, прямо сейчас? Может, лучше пойдем спать? Да чем это барахло тебе мешает? Лежит себе и лежит. В конце концов, не мы же хозяева лагеря. Пусть они сами заботятся о порядке.

— Нет, я так не могу. Меня это беспокоит. Эти вещи забирают мою энергию. Надо их сжечь.

— Ну и жги их сам, если ты такой ненормальный! — Нина в сердцах покрутила пальцем у виска и забралась в палатку.

Она очень быстро заснула, но вскоре проснулась. Было очень тихо и темно. Она вполголоса позвала Марка. Никто не отозвался. Нина привстала и провела рукой рядом с собой. Пусто. Интересно, где он бродит?

Нина высунулась наружу. Все спали. Лишь у костра понуро чернел одинокий силуэт Марка. Ежась от холода и спотыкаясь в темноте о камни, Нина добрела до него.

— Ну что?

— Жгу, — коротко ответил он, — очень много вещей.

— А спать ты не собираешься? Уже очень поздно, ты ведь завтра не встанешь.

— Все будет в порядке, малышка! Иди ложись, я скоро приду. Пойми, я должен закончить. Это очень важно!

«Все-таки он псих!» — раздраженно подумала Нина и побрела обратно.

6

На этот раз ее разбудили крики. Открыв глаза, Нина увидела всполохи огня на брезенте палатки.

«Марк! Дожегся!» — пронеслось у нее в голове, и она пулей выскочила вон.

В лагере творилось нечто страшное. Уже потом Нина поняла, что Марк задремал у костра, в котором тлели старые вещи. Огонь же не спал. Пожирая высохшую траву, он подобрался к палаткам бедуинов. Первой загорелась палатка, где спали одни женщины с детьми, мужчины этой ночью уехали в город. Женщины с криками и визгами выскочили в ночь. Огонь уже охватил старое, высушенное солнцем полотно палатки.

Как раз в этот момент подбежала Нина. Она с ужасом смотрела на огонь, пожирающий жилище приютивших ее людей, на истошно кричащих женщин. Неожиданно в общем крике выделился один — так могла кричать самка животного, когда на ее глазах охотник убивает детеныша. И тут Нина скорее сердцем догадалась, чем поняла: «Джума! В палатке остался малыш Джума!»

Его мать рвалась в горящую палатку, но женщины, еще испытывающие первобытный страх перед огнем, не пускали ее. Они тщетно пытались залить огонь водой, но воды было мало, а ветер тут же подхватывал пламя и вновь раздувал его. Марк, оцепенев, безучастно смотрел на происходящее.

И вдруг какая-то сила подхватила Нину. Без единой мысли в голове, на одном лишь импульсе, она сорвала с себя футболку, смочила ее водой и обмотала ею лицо. Потом вылила на себя ведро воды и рванулась в огонь. Все молча, парализованные ужасом, следили за ней.

Огонь, словно плотная преграда, пытался остановить ее. Нина слышала, как шипит вода у нее на коже, и чувствовала обжигающие прикосновения языков пламени. Но вот она уже внутри. Здесь, в темноте, огня не было, лишь едкие клубы дыма, достигшие плотности ваты, заполнили палатку. Нина, стараясь не дышать, упала на колени. Она в отчаянии ощупывала пол палатки. Ее дрожащие руки тщетно шарили среди толстых одеял и прочего тряпья. Но что это?! Неподвижное тельце ребенка лежало ничком. Нина схватила малыша и, прижимая его личико к своей груди, выскочила из этого ада.

Отбежав на безопасное расстояние, она положила ребенка на землю и в изнеможении опустилась рядом. К ним подбежали женщины с водой. Они брызгали на ребенка, тормошили его. Нина жадно хватала ртом холодный ночной воздух. Она заметила, что мать ребенка почти без сознания повисла на чьих-то руках. И вдруг ночь прорезал детский крик.

«Жив!» — Нина почувствовала, как слезы потекли по ее горящим щекам.