Мужчина из моего прошлого

— Сонька! — радостно восклицает Ульяна, переступив порог квартиры, и торопится меня обнять.

— Привет, дорогая, — обнимаю подругу в ответ.

— Уля, привет! — кричит ей Игорь из зала.

— Привет! Так, — Ульяна оглядывает прихожую. — А где мой любимый крестник?

В этот момент дверь комнаты Владика распахивается, и он на всех парах мчит к своей любимой «крёсе», как он называет Улю.

— Опа! — Ульянка подхватывает Владика на руки и смачно целует в щеку. — Ну привет, Супермен!

— Привет, крёся. Тебя давно не было.

— Ага. Ты так вымахал с нашей последней встречи! И потяжелел.

Уля, кряхтя, ставит Владика на пол.

— А что ты мне купила? — хитро интересуется сын, поглядывая на Улин пакет у двери.

— Вот так вот сразу, да? — смеется. — Так, ну давай закрывай глаза.

Владик послушно опускает веки. Уля достаёт из пакета машинку и самолёт, прячет их за спиной и опускается перед Владиком на корточки.

— Открывай.

— Владик тут же распахивает.

— Правая или левая?

Лицо сына принимает такое выражение, будто ему предстоит решить задачу по математике.

— Ммм, пускай правая.

— Хоба! — Ульяна протягивает из-за спины самолёт.

— Ого!!! Я видел его в детском мире!

— И еще раз хоба! — теперь Уля даёт машинку.

— Ух ты! Мам, смотри, что мне крёся подарила! — хвалится, демонстрируя игрушки.

— Что надо сказать крёсе?

— Спасииибо! — и тянется поцеловать Ульяну в щеку.

Получив новые игрушки, Владик теряет интерес ко всему остальному и убегает в свою комнату доставать подарки из коробок. Мы с Ульяной проходим на кухню, где я уже накрыла стол к ее приходу: напитки и легкие закуски. Игорь к нам не присоединится. Вот за что я очень благодарна своему мужу, так это за то, что он никогда не сидит третьим лишним со мной и подругой, давая нам возможность говорить по душам.

— Хоть и вечер, а я ужасно хочу кофе, — Уля устало плюхается на стул. — Как ты, Сонь? Пришла в себя?

Прикрыв дверь на кухню, принимаюсь варить кофе. Отвечать на вопрос подруги не спешу. Меня потрясло не похищение, а совсем другое событие.

— Да… нормально… — произношу через некоторое время.

— Точно? — подозрительно прищуривается.

— Угу.

Пока кофе не закипает, я стою спиной к Ульяне. Перед глазами снова Соболев: живой, невредимый, возмужавший. При каждой мысли о нем сердце больно сжимается. Прогнать бы Диму из головы, а никак не получается. Засел там навязчиво.

Меня приводит в чувство быстро поднимающаяся пена кофе. Успеваю снять турку с плиты в последнюю секунду. Наливаю в кружку и ставлю перед Ульяной. Сажусь за стол напротив.

— Может, тебе сразу пойти к специалистам, чтобы не было, как с Лилей? — осторожно предлагает.

— Да, Игорь уже нашел мне психолога.

Я все-таки пойду к мозгоправу. Муж настаивает. Правда, без понятия, о чем рассказывать психологу: о похищении или о воскрешении отца моего ребенка.

— Не затягивай с этим. Дело серьёзное, вот так попасть в руки к преступникам… Ужас, в голове не укладывается. Ты просто шла по улице, и они тебя похитили?

— Да.

— Кошмар! Страшно теперь по улицам ходить. Средь бела дня!

Подруга еще продолжает сокрушаться, а у меня вырывается само собой:

— Уль, Дима жив.

Глава 10.

— Что? — не понимает моих слов подруга и делает небольшой глоток кофе.

— Дима жив.

— Какой Дима?

— Соболев, — теряю терпение. — Дима Соболев жив.

Я произношу это в момент, когда Ульяна делает новый глоток, поэтому она сначала давится, а затем и вовсе проливает обжигающий напиток на себя.

— Тебе постучать? — подскакиваю к ней и принимаюсь бить по спине.

Ульяна заходится таким сильным кашлем, что аж краснеет. Кое-как откашлявшись, подруга несколько раз глубоко вдыхает.

— Господи, — сипит и снова кашляет, но уже меньше. — Я не поняла тебя. В смысле Соболев жив?

— В прямом, Уля. Дима не умирал. Меня обманула его сестра. Все эти годы он был жив.

Ульяна пялится на меня, не веря.

— Дима Соболев не умер, — повторяю снова. — Меня обманули. Уля, ты слышишь меня? Он жив. Жив!

Я чувствую, как к глазам подкатывают слезы. Семь лет я ставила ему в церкви свечки за упокой, а он, оказывается, был жив и здоров. А не звонил, потому что мы же расстались.

«А надо было?», всплывают в памяти его слова, сказанные в больнице.

Действительно, а надо ли было мне звонить, когда я боролась за жизнь нашего ребенка? А надо ли было мне звонить, когда я родила Владика и впервые взяла его на руки? А надо ли было мне звонить, когда у ребенка резались зубки, болел животик?

— Что…? Но… Ээээ… Как? — Ульяна растеряна.

— Меня обманула его сестра, Уля. Обманула.

— Обманула, что он умер!?

Меня начинает раздражать, что до Ули туго доходит, но я тут же вспоминаю, как сама не могла поверить, что Соболев жив. Да и сейчас я все еще не свыклась с этой мыслью. Нет-нет, да и обомлею, вспомнив встречи в больнице.

— Да, обманула. Дима жив. Его никто не убивал. С ним все в порядке. Жив, понимаешь, Уля!? — голос надламывается, потому что слезы все-таки выступают.

— О Господи… — выдыхает подруга. Ее глаза расширились в два раза и чуть ли не вылезают из орбит.

— Я семь лет жила с мыслью, что он умер. А он жив!

— А как ты об этом узнала?