Мужчина из моего прошлого

— Еще как касаются, — злится. — Если такое у вас в порядке вещей…

— Хватит! — рявкаю, рискуя разбудить сына за стенкой. — Я призналась мужу в измене, он вспылил и разбил стекло. Меня немного засыпало осколками, потом я на них наступила. Но в любом случае, Соболев, это не твоё дело.

Дима буравит меня взглядом, плотно сжав челюсть. Нет, я не позволю ему выяснять отношения с Игорем. На каком, вообще, основании? Соболев хотел встреч с сыном, я ему позволила. А что касается меня, то, кажется, Дима говорил, что я ему не нужна. Вот и прекрасно. Раз не нужна, то нечего и лезть в мою личную жизнь и в мои взаимоотношения с мужчинами.

— Я буду разводиться с мужем, — продолжаю. — Но я хочу, чтобы ты четко уяснил, что моя личная жизнь — это не твоё дело, Дима. Я могу разводиться, потом снова выходить замуж, потом опять разводиться, и тебя это не касается.

Соболев не добро ухмыляется.

— Видишь ли, Белоснежка, ты мать моего сына. Так что твоя личная жизнь — очень даже мое дело.

— Это еще с какой стати?

— Если ты будешь постоянно таскать к Владу новых мужиков, и он каждого будет называть папой, мне это точно не понравится, — в голосе Димы звучит предостережение.

Что!??? Да как он вообще мог такое обо мне подумать! Я даже на несколько секунд теряю дар речи, не зная, что возразить Соболеву.

— Ты в своем уме!? — наконец-то обретаю голос. — Я никогда не опущусь до такого!

— Ты сама только что сказала, что будешь разводиться, потом снова выходить замуж, потом снова разводиться…

— Знаешь, что, Соболев, — резко подскакиваю на ноги, но тут же морщусь от боли. — Проваливай нахрен из моей квартиры, — выдавливаю, еле сдерживая слезы.

Дима встает со стула, в пару шагов преодолевает расстояние между нами, неожиданно подхватывает меня за талию и сажает на стол, опуская руки по боками от моего тела. Наши лица на уровне друг друга и между ними всего пара десятков сантиметров. Инстинктивно я подаюсь чуть назад, чтобы хотя бы не улавливать запах Соболева.

— Тебе больно стоять, поэтому я поднял тебя на стол, — поясняет.

— Не следовало, — цежу.

Возникает пауза. Соболев нагло вторгся в мое личное пространство, поэтому я еще чуть-чуть отодвигаюсь назад. Но не помогает. От близости Димы против моей воли по телу прокатывается волна жара. Она концентрируется внизу живота, закручивается в спираль желания.

Черт! Я ненавижу свое тело за то, что оно так реагирует на Соболева. Я не могу его хотеть! Я не хочу его хотеть! Дима даже не прикасается, просто стоит близко, опустив руки по бокам от меня, а я уже возбудилась.

Какой ужас.

— Чего дрожишь, Белоснежка? — спрашивает хрипло.

Его дыхание тоже участилось. Блуждает по мне загипнотизированным взглядом, обводит глазами шею, ключицы, останавливает взор на полушариях груди. В горле пересыхает. Судорожно облизываю губы, запрещая себе терять остатки рассудка.

Дима кладет ладонь мне на ногу, и я тут же сбрасываю ее с себя.

— Что ты делаешь? — строго спрашиваю. — Отойди от меня на метр.

— Зачем?

— Затем, что ты вторгся в мое личное пространство. А ты мне не друг, не парень и не муж, чтобы в него вторгаться.

— Я отец твоего ребенка. Это недостаточное основание?

— Недостаточное, — кладу руку ему на грудь и отодвигаю от себя.

Дима слушается. Делает два шага назад и упирается в подоконник. Инстинктивно опускаю взгляд на его ширинку и замечаю, что она отчетливо выпирает. Осознание того, что у Соболева встал на меня член приятно льстит и возбуждает еще больше. Чувствую, как твердеют соски, а между ног становится мокро и горячо.

Но то, что произошло в квартире Игоря, больше между мною и Соболевым никогда не повторится. Я прекрасно запомнила его слова, сказанные после секса.

— Кажется, ты говорил, что я тебе не нужна, — зло напоминаю.

Ненавижу себя за то, что хочу Соболева так, как будто у меня все семь лет после нашего расставания не было секса. Внизу живота ноет и требует срочной разрядки, но я скорее умру, чем получу эту разрядку с Димой. Я приложу все усилия для того, чтобы здравый смысл возобладал над чувствами. Ведь желание спариваться — это просто животный инстинкт. Не более.

Но сейчас за этим желанием я забыла про боль в ногах. Даже кажется, что она совсем прошла. Видимо, потому что все чувства сконцентрированы только в одном месте — внизу живота.

Жду, что Соболев подтвердит свои слова, снова скажет, что я ему не нужна. Но Дима молчит. Секунды идут, он не произносит ни звука. А его член все еще стоит.

— Так вот, — решаю продолжить, не дождавшись ответа. Запрещаю себе опускать взгляд ниже его подбородка. — Ты мне тоже не нужен. Я бы хотела с тобой договориться о том, что ты не будешь лезть в мою личную жизнь, а я, соответственно, не буду лезть в твою. Мне все равно, с кем ты встречаешься, на ком женишься, с кем разводишься. От тебя жду аналогичного безразличия. Нас связывает только общий ребенок.

— Я ни с кем не встречаюсь, ни на ком не женюсь и ни с кем не развожусь, — ухмыляется. — Я свободен.

— Мне все равно. Мне не интересна твоя личная жизнь и абсолютно безразлично, кого ты трахаешь.