Мужчина моей судьбы (СИ)

Что ж, времени, действительно, осталось совсем мало. Пора готовиться к встрече с его величеством Танфрадом, королем Намарры и… с его упертой светлостью герцогом Роэмом Саллером.

* * * * *

— Граф Пиотрей Ольес с супругой, — провозгласил подтянутый сухопарый мужчина неопределенного возраста, распахивая тяжелые двери.

Еще раз придирчиво оглядел нас с Петькой с ног до головы и чуть осуждающе поджал губы.

Я прекрасно знала причину его недовольства. Девичье платье Мири по статусу не очень подходило замужней даме, но это лучше, чем заготовка, подогнанная по фигуре с помощью камня Убгара, а сшить за такой короткий срок что-то новое я бы просто не успела. Полагаю, его величество тоже это понимает и не станет гневаться за невольное нарушение правил приличия. Брату легче, в его положении ничего не изменилось, и он спокойно надел один из тех костюмов, что передал управляющий Саллера. Именно в доме герцога Трэй жил до побега, там и оставил все свои вещи.

— Прошу, — церемониймейстер величественно склонил голову и наконец-то отступил, пропуская нас вперед.

Мири Астон, дочь главного королевского казначея, удостоилась от его величества лишь краткого представления на балу дебютанток, минутного любопытства и равнодушного:

— Очаровательное дитя. Уверен, Гольвен, она составит удачную партию.

И вот теперь Мэарин Ольес, хэленни, доросла до отдельной аудиенции в святая святых — кабинете правителя Намарры.

Шаг…

Другой…

От волнения не сразу удалось рассмотреть всех, кто находился сейчас в помещении. Сердце бешено колотилось, и я на мгновение потупилась, пытаясь если не расслабиться, то хотя бы успокоиться. Потом еще раз настороженно оглядела роскошно обставленную комнату, в надежде отыскать Саллера. Не нашла, расстроилась, вежливо улыбнулась двум темноволосым мужчинам и склонилась в реверансе перед сидевшим в кресле грузным мужчиной с величественной осанкой и ясным, острым, как кинжал, взором

Надеюсь, Петька сообразит, что делать. Недаром мы с ним почти до утра не спали — учили азы придворного этикета и составляли досье на членов королевской семьи. Для провинциального дворянина Трэя Ольеса, совсем недавно пережившего тяжелую болезнь и полную потерю памяти, пока должно хватить.

— Графиня…. — Танфрад медленно встал, — Ну наконец-то… Счастлив видеть… Вас, — подчеркнул он после небольшой паузы и неторопливо направился в нашу сторону.

Петьку он едва заметил, сухо бросив ему неопределенное: «Граф Ольес». Будто удивляясь, что здесь делает докучливый муж вожделенной хэленни.

— А вы еще больше похорошели, Мэарин.

Холодный голос, в котором не чувствовалось ни грамма восхищения прозвучал над самой головой. Несколько секунд монарх не двигался, изучая меня, пристально, бесстыдно-откровенно, а потом протянул руку.

Я похолодела. Обычно его величество никогда не помогал дамам, лишь делал соответствующий жест, дозволяя подняться. Исключение составляли ближайшие родственницы и фаворитки. Я не являлась ни членом семьи, ни любовницей правителя. Именно на это мы с Петькой рассчитывали, надеясь, что получится держаться от него подальше. И просчитались.

Король ждал. Я чертыхнулась про себя, легко дотронулась до твердой ладони Танфрада и невольно вздрогнула, ощутив, как он крепко стиснул мои пальцы.

— Вот видишь, племянник, твои подопечные живы и здоровы. Зря ты так волновался.

— Вижу…

Из простенка между книжными шкафами выступила знакомая фигура, и я захлебнулась воздухом, на время позабыв о том, что умею дышать.

Рэм…

Судорожно вцепилась свободной рукой в ткань платья, наблюдая за приближающимся мужчиной. Он изменился и выглядел каким-то измученным — побледнел, осунулся, под глазами залегли темные тени. Точно мы расстались не пару дней, а несколько лет тому назад. Болел? Но у него отличная регенерация. Работает много? Возникли проблемы? Зачем вообще его так срочно вызвали из Хауддана в Намарру?

— С возвращением, Трэй… миледи…

Негромкий низкий голос почти ощутимо коснулся моей кожи. Погладил, мурашками разбегаясь по телу.

— Здравствуйте, ваша светлость…

Пустые, тусклые слова. Как мало они значили, и как много таилось за ними. По крайней мере, для меня.

Только сейчас с пугающей ясностью я осознала, насколько мне все эти дни… часы его не хватало. Не доставало надежных рук, нежных губ, объятий, ровного стука сердца под моей ладонью, когда я засыпаю, ласкового: «Доброе утро, Мири», когда просыпаюсь. Ради того, чтобы услышать еще раз это мягкое: «Мири», вместо бессмысленного: «миледи» я согласна была всю оставшуюся жизнь носить имя чужой мне девушки.

— Надеюсь, у вас все в порядке?

Он остановился рядом… совсем близко, и просторный кабинет вдруг показался тесным, словно этот мужчина заполнил собой все окружающее меня пространство.

Наши глаза встретились, его — глядевшие с затаенным жадным вниманием и мои… Не знаю, что он в них видел, но если глаза — зеркало души, то пусть он различит все, что я сейчас чувствую. Поймет. Простит. По крайней мере, пожелает выслушать…

— Позвольте, миледи…

— Что?..