Мужчина моей судьбы

— Ну, если так… — остро взглянул на брата Йор. — Золото на первое время я дам. Можешь не благодарить и в ноги не падать, — вскинул он руку. — Мне твоя благодарность нужна, как троллю — благословение Танбора. То есть даром не сдалась. Но я поклялся заботится о вашем благополучии и, в отличие от лживых людишек, привык держать слово. Так что выделю вам от щедрот своих на обзаведение… Взаймы, — предупредил он быстро. — Потом вернешь. И работку кой-какую подкину. Не самую прибыльную, конечно, но, если не совсем дурак, вывернешься. Кстати, чуть не забыл…

Недоэльф резко рванулся вперед, и не успела я моргнуть, как он оказался возле меня. Протянул руку, погладил ожерелье, негромко напевая что-то. Потом крутанулся на месте, встретил мой настороженный взгляд и весело расхохотался:

— Не бойся, смертная, не съем. До того, как отдашь дар, так уж точно. Сейчас ты мое главное сокровище, беречь тебя буду. Я на Танборову безделушку кое-какие чары дополнительные наложил, если понадоблюсь — сожми и позови, теперь точно услышу. А это тебе… Трэй. Кстати, советую уже привыкать к местным именам, все равно назад в свой мир вам дороги нет.

Он выхватил из воздуха свитый из травы шнурок с небольшим зеленым камнем и протянул его Петьке. Тот с сомнением взял подвеску, повертел в пальцах.

— Не переживай, — дернул уголком губ фрейр. — Заговоренное плетение никогда не порвется. И никому кроме тебя не дастся.

Йор дождался, пока брат наденет оберег, и неожиданно цепко схватил нас за ладони, рассматривая запястья. Дунул на мою руку… на Петькину… Отпустил. Я поморщилась, кожу, в том месте, где ее коснулось прохладное дыхание фрейра, теперь словно мелкими острыми иголочками покалывало.

— Вот… так, пожалуй, лучше, — пробормотал недоэльф удовлетворенно. — Избавит от лишнего назойливого внимания, и даст вам время… Теперь точно все. Целоваться, обниматься, растроганно рыдать другу друга не плече и говорить красивые слова не будем. Не терплю всего этого… А вот Эари любит. Так что, разрешаю, прощайтесь. Только побыстрее.

И он отлетел в сторону.

— Не стану ни в чем убеждать, девочка, тебе и так нелегко придется. И все-таки… — маленькая ладошка коснулась моей груди. — Не закрывайся от других мужчин, присмотрись к принцам, вдруг кто-то из них тебе понравится. Но если мээсер так и останется для тебя единственным, не слушай никого. Доверься сердцу. — фрейя светло улыбнулась — Помнишь, что случилось во время боя? Тогда твой дар откликнулся на зов герцога, помог ему... Так бывает только когда души действительно связаны. И наваждение здесь ни при чем.

Последние мгновения в Хауддане… Золотистая пыльца, оседающая на ладонях, озабоченный взгляд Эари и раздраженное ворчание Йора:

— Поосторожнее там… Чуть что, сразу зовите. Мэссер ваш, конечно, постарался стереть память всем, кто хоть что-то видел, и виконтьишку ненормального пришиб… Но вдруг еще свидетели найдутся, бешенного тролля им…

Слова фрейра растворились в разноцветном вихре. Он подхватил нас, закружил, понес куда-то, и что должен сделать тролль с несчастными свидетелями я так и не узнала.

* * * * *

Первое, о чем я подумала, когда мы оказались в столичной резиденции Ольесов: «Надо же… а все не так уж плохо».

Просторный холл, входная дверь с цветными витражами, два высоких, от пола до потолка, окна, мозаичный пол и мраморная лестница, ведущая на второй этаж. До пышного великолепия Эрменлейва, конечно, далеко, но и жалким этот дом сложно назвать. Тут Йор явно преувеличил.

Еще раз обвела взглядом прихожую и в нише возле лестницы заметила невысокого седого мужчину. Его худое морщинистое лицо было бледным, как мел, губы подрагивали, а прижатые к груди руки нервно мяли ткань светло-серого камзола.

Смотритель…

Судя по всему, наше появление произвело на бедолагу поистине ошеломляющее впечатление.

— Кхм… — откашлявшись, шагнул вперед Петька, и почтенный старец наконец-то отмер.

— Ва… ваше сиятельство… господин граф… — запричитал он, почтительно кланяясь. — Простите, не узнал сразу. Меня никто не предупредил, что вы изволите зайти…

Понадобилось минут десять, чтобы растолковать ошеломленному старику, что хозяин не «зашел», а собирается здесь жить. Причем не один, а с юной женой — новоиспеченной графиней Ольес, и не с завтрашнего дня, а немедленно. Да-да, вот прямо сейчас, с этого самого мгновения.

Медор — именно так звали нашего смотрителя — сначала долго не мог сообразить, что за блажь пришла в голову их сиятельствам, а, осознав, как ни странно, обрадовался. Бросился к входным дверям, в полной уверенности, что там, снаружи, брошены многочисленные вещи, и их надо немедленно внести. Остолбенел, услышав, что граф с супругой прибыли налегке — то есть совершенно без ничего. Хотел о чем-то спросить и неожиданно махнул рукой, окончательно смирившись с причудами молодых хозяев. Молча поклонился и с удивительной для его возраста прытью заспешил вверх по лестнице, чтобы проводить нас в господские комнаты. Слава богу, раздельные.