Мужчина моей судьбы

На мгновение повисла пауза. Из бального зала доносились звуки музыки, чей-то неестественный, жеманный смех, а мы стояли и молчали. И молчание это было на удивление теплым, даже дружеским.

— Вы сказали, что намерены заниматься тем, что важно именно для вас, — я вспомнила, что в словах Дарена меня заинтересовало. — Чем, если не секрет?

— Я артефактор, графиня, и, смею заверить, очень неплохой. Это занятие не требует большого магического потенциала, поэтому не ценится в обществе. Нас считают ремесленниками… Пусть так. Для меня с детства нет ничего занимательней. Я хочу спокойно работать в своей лаборатории, бродить по миру в поисках раритетов, попасть однажды в Хауддан и выкопать там что-нибудь эдакое. А еще я мечтаю… — он неожиданно озорно улыбнулся. — Исследовать ваше чрезвычайно занятное ожерелье.

Инстинктивно прикрыла шею руками и вызвала тем самым новый взрыв смеха.

— Сначала вы прячетесь от хэленни, потом сами к ней выходите… Знакомитесь… Зачем?

— Любопытство, — маркиз небрежно пожал плечами. — Увы, я ужасно любопытен. Это как раз один из моих недостатков.

Любопытен… Точно, Петька номер два.

— Пожалуй, вам надо с моим мужем познакомиться, он тоже большой любитель Запретных Земель. Если найдете общий язык, уверена, он замолвит за вас словечко. Инспектор все-таки…Особенно, если станете ему помогать, как того и желал его величество.

— А заодно прикрывать вас от слишком назойливых ухаживаний братьев, — понимающе подхватил маркиз.

— Должна же и у меня быть какая-то выгода…

Мы переглянулись и рассмеялись. Теперь уже оба.

* * * * *

В комнате стало душно, и он вышел на увитый диким виноградом балкон — вдохнуть хоть немного свежего воздуха.

С высоты гостевой башни, в которой его разместили, вся столица Сигиллы была видна, как на ладони. Узкие извилистые улочки и торговые площади Заречья. Утопающие в садах особняки Нижнего города. Блестящие в лучах заходящего солнца золотые купола и шпили Верхнего. Благословенная Арана вольготно раскинулась по берегам Иссы, лениво нежилась, ловя последние отблески вечерней зари, потягивалась и готовилась ко сну. К еще одной жаркой южной ночи.

«А в Намарре сумерки всегда несут прохладу…»

Зачем он об этом вспомнил? Сразу мелькнула мысль, что в королевском дворце Тагрифа бал сейчас в самом разгаре. Разгоряченные танцами и флиртом дамы… Опытные, уверенные в себе и собственных намерениях мужчины… Музыка… Смех… И посреди всего этого — мальчишка Трэй, не способный вовремя среагировать, защититься, а уж сберечь доставшееся ему сокровище тем более.

Мири…

Каждый раз, когда он думал о ней, грудь словно огнем обжигало, становилось трудно, почти больно дышать. И царившая в эти дни в Аране жара была здесь совершенно ни при чем.

Его Мири…

Он не имел ни малейшего права так ее называть, но не мог отказать себе в этом мучительном удовольствии.

— Моя Мири…

Тихий шепот растворился в воздухе, и он с силой сжал кулаки.

Какая злая ирония. Насмешка судьбы. Он позволил сбежать нежеланной невесте, чтобы сейчас, после того, как она обвенчалась с другим, как безумный бредить ею.

Да, он пытался держаться от Мэарин подальше, но ничего не получилось. Похищение, несчастье с Трэем, ранение и беспамятство самого Саллера, когда Мири так старательно и трогательно его выхаживала, и, наконец, их совместное блуждание по Запретным Землям… Чем ближе он узнавал эту девушку, тем сильнее восхищался ею, увлекался.

Больше всего ему хотелось тогда, чтобы путь через Хауддан никогда не заканчивался. Чтобы они шли вот так, вдвоем, одни в целом мире. Чтобы продолжались их вечерние разговоры, а потом бы она засыпала, доверчиво прижавшись щекой к его груди. А он лежал бы без сна, боясь пошевелиться, слушал ее тихое дыхание и улыбался.

Потом случилась та ночь. Единственная их ночь.

Да, он воспользовался ситуацией, ее одиночеством, горем, тем, что она одурманена лекарством. Сорвался. Это оказалось выше его сил, воспитания, принципов. Капли тоже сделали свое дело, на время ослабив самоконтроль. Долго сдерживаемая отчаянная потребность в ней, словно вода, прорвавшая плотину, мощной волной затопила тело. И он не вытерпел. Позволил себе утонуть.

Он помнил все, до последнего мига. Трепет длинных ресниц, лихорадочное биение тоненькой голубой жилки на ее шее. Сладкие поцелуи, жгучие ласки, прерывистый шепот, переходящий в стон. И объединившее их невероятное наслаждение.

Тогда он позволил себе надеяться… Нет. Он обрадовался, что все так сложилось, и теперь у него появилось право настаивать на скорейшей повторной помолвке. Да, она все еще горюет по погибшему супругу. Да, она пока любит другого и просто поддалась мгновенной слабости. Но Трэя больше нет, надо жить дальше, а он, Саллер, сумеет сделать ее счастливой. Окружит вниманием, заботой, а потом, со временем, когда боль потери немного утихнет, расскажет о том, что чувствует.

Он верил, у них есть шанс.

Девушка была такой податливо послушной, отзывчивой. Горела и плавилась как воск в его руках. Разве могла она после этого принадлежать другому? И все-таки принадлежала.

Его женщина…

Чужая женщина…