Мужчина моих грез

— Но в любом случае Тифани уверена, что леди Офелия не желала меня видеть ни на одной из своих вечеринок, потому что у нее три дочери, которых она пытается выдать замуж. Ну ладно, допустим, но чтобы не получить ни одного приглашения, когда всякий хотя бы раз получил его, означает, что все дело во мне. Вот тогда я и решила выйти замуж поудачней, чем она — графиня Уэдвиджвуд, и поставить ее на место. Это может показаться вам мстительным и недостойным поступком. Так и есть, правда? Но в то время я была зла на нее и обижена.

— Но почему Девлин?

— Он был самым величественным и знатным лордом из всех, кто мне был знаком, и мне действительно нравятся его конюшни. Но он был лишь целью, к которой надо стремиться. Мне надо было сначала увидеться с ним, влюбиться в него — это непременное условие, которое и Тифани, и я учитывали в первую очередь, потому что я не собиралась портить себе жизнь просто ради того, чтобы утереть нос леди Офелии. Я бы не вышла замуж за человека, которого не полюбила бы или не была бы уверена, что смогу полюбить, несмотря на все его титулы. Конечно, я не считала нужным говорить все это Девлину. А он намеревался отговорить меня от идеи выбрать именно его.

— Как же он это делал, не раскрывая, кто он на самом деле?

— Он сказал мне, что герцог негодяй, распутник, совратитель невинных.

— Он безусловно не такой, — сказала Люсинда с некоторой обидой в голосе.

— Именно это я ему и сказала. Конечно, я еще не видела герцога, поэтому защищала того, кого не знала. Ну, тогда Девлин сделал все так, чтобы мне это доказать. На маскараде он появился в маске, назвался самим собой, то есть герцогом, и быстро предложил мне сделаться его любовницей.

— О, нет!

— Да.

— Но это так не похоже на него.

— Боюсь, я не соглашусь с вами. Это лишь одно из множества оскорблений, которые я получила от этого человека. В любом случае, у него тогда была девушка…

Люсинда села и почти беззвучно произнесла:

— Могу ли я спросить, как вам удалось пробиться к алтарю через всю эту грязь?

— Я сама во всем виновата, хотя и не хочу признаться ему в этом. Но правда в том, что я, не зная того, ненамеренно вызвала свое собственное совращение. В этом повинно мое проклятое любопытство. И та часть, что была связана с поцелуями, оказалась так приятна, что я не заботилась о том, что произойдет потом. И Девлин тоже. Он так сказал. Действительно, ему это совсем не понравилось, и он сказал, что брак будет чисто номинальным.

Услышав последнее замечание, Люсинда быстро справилась со своим замешательством.

— К черту, что он там сказал, — гневно заявила она. — Девлин не может так поступать. Он ответствен за продолжение рода! Он не может с этим справиться, если он не… ну, если он не…

— Конечно, может, если ребенок, которого я ношу, будет мальчиком. Девлин не сказал вам, что у меня будет ребенок и что именно поэтому мы должны были пожениться?

— Нет, этот чертов мальчишка, должно быть, забыл упомянуть о таком пустячке.

Глава 38

Это было за два дня до того, как Меган посетила конюшни, чтобы узнать, что Девлин сумел устроить так, чтобы сэр Эмброз переехала в Шерринг Кросс.

Девушка была рада снова видеть свою кобылу, но еще больше радовалась она тому, что у нее появилась причина найти Девлина и поблагодарить его за заботливость. Меган не нуждалась в предлоге, чтобы поговорить со своим мужем, но при этом она чувствовала, что так надо.

Юная супруга едва виделась с мужем после их прибытия в поместье и еще меньше разговаривала. Ее провели в столовую отобедать с ним наедине (герцогиня подозрительно отсутствовала), но, сидя по разным концам двадцатифутового стола, не очень-то разговоришься.

Меган отметила изменения в герцоге без каких-либо комментариев. Элегантный наряд, весьма корректная осанка и движения. Теперь он на сто процентов герцог, нет, не совсем на все. Он еще не постриг волосы. Герцогиня жаловалась за завтраком — оставил их длинными, чтобы раздражать ее. Меган решила, что это было сделано ради нее, чтобы она узнала его, как человека, за которого вышла замуж, словно она могла не узнать.

Единственной репликой, которую произнесла девушка, обращаясь к нему вчера вечером перед тем, как они разошлись каждый в свою спальню (и то только потому, что два часа формального молчания за длинным столом действовали ей на нервы и она еще не была готова атаковать его новое я), было:

— Теперь совершенно ясно, почему ты оказался таким вшивым конюхом. В другой раз, когда захочешь изображать рабочего, оставь свои превосходные рубашки дома вместе со своим высокомерием.

И она пошла спать, сильно сожалея об этих угрюмых словах, ответом на которые были лишь снисходительно поднятые брови. Несомненно Девлин намеревался этим только еще больше разозлить ее. К тому же на такое замечание она, возможно, и имела право. Старая герцогиня поведала ей, что Девлин, которого она обычно знала, любил спорить и был хмурым и непочтительным только для того, чтобы услышать, что это просто не Девлин Сент-Джеймс. И такое поведение было просто частью принятой им роли.