Мужчина с привилегиями

– Нет, я не один, и, давай будем честны, ты тоже. – Он помедлил и устало вздохнул: – Нет, она ничего не сказала. Я тебе не нужен, так же как ты не нужна мне. И мне все равно, что говорит моя мать.

Надежда вспыхнула в Мэгги, заглушив уколы стрел ревности. Джеймс сделал свой выбор! Он выбрал ее.

– Нет, Поли, лучше так. У меня есть шанс быть счастливым. Я собираюсь им воспользоваться. Надеюсь, ты тоже воспользуешься своим.

Джеймс еще некоторое время слушал. Мэгги пыталась не рассмеяться, не веря своему счастью. Шанс быть счастливой? Это совсем не то, что жить вместе с Нан, хотя она и с ней была счастлива. Но вместе с Джеймсом у нее появляется шанс быть любимой…

– Можешь сказать ей все, что захочешь. Я не вернусь сюда, так что сваливай все на меня. Я справлюсь. – Джеймс фыркнул. – Я уже привык.

Должно быть, Мэгги издала какой-то звук, потому что Джеймс вдруг резко повернулся и увидел ее. Его удивление быстро сменилось усмешкой.

– Я желаю тебе всего хорошего, Поли. Да. Сделай это. И если тебе что-нибудь будет нужно – звони.

Джеймс убрал телефон, глядя на Мэгги. Она смотрела на него.

– Я не слышал, как ты встала, милая.

Милая! Мэгги ощутила голод совсем иного рода.

– Я соскучилась.

– Сколько уже ты здесь стоишь?

– Я слышала, как ты разговаривал с Полин.

Он кивнул:

– Подозреваю, она тебе что-то сообщила про меня.

– Она сказала… – Мэгги помялась: «Говорить или нет?» Но слова Полин были слишком ужасны. Джеймс сам должен сказать, что он другой, не такой, каким его представила Полин. Иначе все мечты о счастье просто смешны и нелепы. – Полин сказала, что мужчины, подобные тебе и твоему отцу, не способны на любовь. Они не способны любить ни своих жен, ни детей, ни любовниц.

Джеймс как будто ничего иного и не ожидал. Он кивнул, подошел к столу и налил две чашки кофе.

– Она права, но лишь наполовину. Мужчины, подобные моему отцу, действительно на любовь не способны. Но я не мой отец. А ты не моя жена, не мой ребенок или любовница.

Мэгги стояла как громом пораженная:

– Что же я для тебя?..

Джеймс подошел и подал ей чашку кофе. Мэгги машинально приняла ее из его рук обеими руками – иначе бы ее выронила.

Джеймс коснулся ее щеки:

– Ты что-то другое, Мэгги. Но пока я сам не знаю…

Джеймс поцеловал ее в щеку, затем в губы. В ней медленно разгоралась желание, но затем он остановился:

– Сначала завтрак. В половине первого за нами заедет Десмонд – мы отправимся посмотреть город.

«Завтрак не может ведь продолжаться два часа? Это означает, что…»

Должно быть, Мэгги залилась краской, потому что Джеймс поцеловал ее снова:

– Весь мир принадлежит нам, милая.

Как же легко было к этому привыкнуть!

К тому времени, когда подъехал Десмонд, Джеймс и Мэгги приняли душ и оделись. Мэгги заплела волосы в простую косу и почти не стала краситься, однако для Джеймса она все равно оставалась самой красивой женщиной.

Она как будто тоже изменилась – стала раскованной и свободной. Улыбка не сходила с ее лица. Сознавать, что именно он был тому причиной, было приятно. Мэгги была такой красивой, когда улыбалась, что у Джеймса захватывало дух.

Джеймс знал – изменения, произошедшие с ней, заметит и Десмонд. Но, как хорошо вышколенный слуга, Десмонд не стал это никак комментировать. Обменявшись с Джеймсом понимающими ухмылками, он стал загружать их сумки.

– Должен признаться, я удивлен, что мать позволила тебе приехать, – заметил Джеймс, когда они сидели в машине.

– Я решил уехать до того, как она встанет.

– Она все еще в ярости, да?

Десмонд кивнул.

– Думаю, что вас могут лишить наследства, – серьезно сказал он.

Джеймс лишь пожал плечами.

Поездка по городу продолжалась недолго. Десмонд возил их от одной достопримечательности к другой. Джеймс с Мэгги выходили из машины, Десмонд делал их снимки возле того или иного мемориала или монумента и вез к новому месту.

Когда они проезжали мимо здания конгресса, Джеймс неожиданно почувствовал нечто вроде ностальгии. Когда он еще вернется сюда? Впрочем, стоило ему взглянуть на Мэгги, как его охватывало другое чувство.

Глаза Мэгги восхищенно блестели. Ее энтузиазм был заразителен, и Джеймс наслаждался поездкой вместе с ней.

«Моя дорогая Мэгги». При одной мысли о ней на него накатывала теплая волна. Кажется, это и есть счастье…

К тому времени, когда Десмонд высадил их возле аэропорта, Джеймс вспотел, а коса Мэгги растрепалась. На ее телефоне было сорок два кадра. Сорок два снимка, на которых он запечатлен вместе с ней, на виду у всех. Мэгги на прощание обняла Десмонда, затем взяла протянутую руку Джеймса, и вместе они вошли в терминал.

В аэропорту в Миннеаполисе Мэгги притихла.

– Наверное, надо его вернуть, – сказала она, кладя руку на ожерелье, выглядывавшее из выреза ее блузки.

– Нет. Пусть оно останется у тебя в качестве сувенира.

– Но оно такое дорогое! А если ты сменишь работу…

Джеймс положил руку ей на плечи и убрал ее ладонь от ожерелья. Она волновалась за него. Это было очень приятно – и совершенно не обязательно.