Мужчина с собачкой

– А ты не понял? – глянув на него, спросил Ковальский, а потом, закатывая рукава, сам и пояснил: – Ты сам о чем Леславу говорил? Помнишь? Шахты. Гномы.

Давидовский нахмурился, а потом потрясенно вскинулся:

– Да не может такого быть!

– Очень даже может, – спокойно ответил Глеб. – Мы, конечно, убедимся, что я не ошибаюсь, но пока это вполне может быть одной из версий. Как минимум это многое объясняет.

– Вы о чем? – спросил Влодек, переводя взгляд с одного товарища на другого.

Я тоже переводила взгляд, пытаясь понять странный разговор мужчин.

Глеб подхватил журнал, вышел вперед и, сев на край своего стола, заговорил:

– Когда Казимир Новак погиб, мы попытались выяснить всю его подноготную, но обнаружили, что этот с виду добропорядочный рейян будто бы появился из воздуха в Броцлаве около двадцати трех лет назад.

– Верно, – кивнул Завацкий и осмотрел тарелку, примериваясь к последнему бутерброду.

– Броцлав – небольшой городок, уездный. Тут всем про всех всё известно, – продолжал Глеб, глядя на каждого из собеседников, даже на меня. – Большая часть жителей хоть в лицо, но друг друга знает. Да и пришлых тут мало. В основном все местные. Свои. Едва ли не родня. Новости распространяются через сплетни. Ничего важного ни от кого не скроешь. И тут люди… Мы ведь не в столице, даже не в Лиене, где летом полно курортников. Тут людям принято верить на слово.

Давидовский кивнул и подхватил:

– Если кто-то представился как Казимир Новак, аптекарь, да еще и аптеку открыл, то он аптекарь Казимир Новак и есть. Вряд ли кто-то спрашивал у рейяна Новака документы. Да и зачем, казалось бы, такому благообразному рейяну врать?

– Да, – сказал Ковальский. – Да и не возникло ни у кого сомнений, что Новак на самом деле тот, за кого себя выдает. Возможно, он и в самом деле имеет необходимое образование. Все же… он не просто торговал порошками и пилюлями, но и сам изготавливал многие препараты.

– Почти четверть века! – подтвердил Вольшек. – И что-то я ни одной жалобы на Новака не помню. А в Броцлаве через день бы все знали и забыли не скоро.

– Именно, – кивнул Ковальский. – Но до Броцлава Новака будто и не существовало. Он не переводил почтовое обслуживание, счет у гномов открыл уже здесь, о себе рассказывал путано… Искать сведения о нем предлагалось чуть ли не на Кудыкиной горе.

– И при чем здесь гномские шахты? – уточнил Завацкий. – Если я правильно помню, на работу к гномам отправляют только тех, кто огреб от двадцати пяти лет заточения до пожизненного.

– Да, – согласился Глеб. – Это самое суровое наказание в королевстве. Очень тяжелая работа, кошмарные условия. Вот уже пятьдесят лет дальние и глубокие гномские копи в Откопанах – самая ужасная тюрьма, где никто не желает очутиться, ведь это означает медленную и мучительную смерть в очень жестоких… практически нечеловеческих условиях.

Завацкий побледнел, а Давидовский глухо пробормотал:

– И попадают туда зачастую не серийные маньяки, убийцы, а те, кто по мнению обитателей золоченых кабинетов во дворце, в Гаруче, опасен для короны. Люди, исчезновения которых хотят власть имущие. Те, кто мешает делить должности, расположение его величества. И те, кто желает что-то изменить.

– Хотите сказать, Казимир Новак может быть оттуда? Из узников откопанских шахт? – спросил Влодек.

– Не обязательно именно узников, – покачал головой Глеб. – Там были и обычные работники. Не только гномы-надзиратели. Были те, кто доставлял провизию, оказывал пусть скудную, но медицинскую помощь. Там, в конце концов, жили и обычные люди. Все же горы огромны. В одной части живут и работают только гномы. Где-то и людей нанимают. Рудники для заключенных – малая часть.

Ковальский перевел дух и захлопнул журнал.

– Казалось бы, с чего вдруг я связал Казимира Новака и шахты, но во время беседы со мной Ирена Мнишек упомянула, что ее муж умер в Откопанах, а сама она много раз переезжала, пока не осела здесь. И не где-нибудь, а поблизости от аптекаря.

– И тебе все это кажется подозрительным? – уточнил Влодек, пытаясь нащупать связь.

– Эта рейяна явно что-то недоговаривает, – пояснил Глеб. – Я это чую. Да и она самая подозрительная личность во всей этой истории. Именно с ней у Новака был роман. Именно она последняя видела его живым. А потом аптекаря убили, когда он возвращался от нее. Именно к ней заходил какой-то неизвестный…

Мужчины переглянулись, и Давидовский подытожил: