Мужчина с собачкой

– Да. Великая Кристина Агатаева всегда повторяла, что нужно делать то, что умеешь, а не то, что не умеешь. И разве не чудесное занятие? В каждом моем романе справедливость всегда торжествует! Убийца или вор предстает перед судом, герой или героиня добиваются успеха в жизни, а читатель получает удовольствие от нескольких дней, проведенных в компании книги, – вдохновленно продолжала рейна Пштиль. – Иногда я думаю, что это такой способ искупить какие-то грехи.

– Грехи?

– Да. Ну… знаете, в этой или прошлой жизни. Возможно, когда-то я была настоящей авантюристкой или даже преступницей, а теперь просто излагаю на бумаге свои прошлые жизни, не стремясь повторять путь зла, – сверкая очами, зубами и украшениями, сказала Зузанна. – А еще… за это очень хорошо платят. По крайней мере, мне.

* * *

– «Думается мне, у тебя есть задатки очень хорошего сыщика», – диктовала Зузанна, когда я проснулась в следующий раз. День уже перевалил за половину, Влодек исчерпал силы и куда-то умчался, Вольшек гремел посудой на кухоньке, и только Ковальский сосредоточенно шелестел бумагами с очень занятым видом. – «И знаешь почему? А потому… что ты в душе – очень хороший человек». – Рейна прошлась по комнате и села так, чтобы видеть Глеба. – «Я догадываюсь, что у тебя иное мнение на этот счет, но меня не волнуют подобные мелочи, Вацлав. Готова признать лишь то, что у тебя явные проблемы с гневом. Я знаю, все началось со смерти отца, когда тебе пришлось в одиночку содержать и мать, и братьев. Но я не думаю, что, пока ты держишь в себе весь этот гнев, ты сможешь стать настоящим сыщиком. А знаешь, что тебе нужно? Не кривись, но для того, чтобы стать настоящим сыщиком, тебе нужна любовь. И знаешь почему? Потому что любовь – это покой, а покой – это мудрость. И именно мудрость нужна, чтобы раскрывать преступления, Вацлав. Это все, что тебе нужно. Тебе не нужно оружие, магия… И уж тем более тебе не нужен гнев. Гнев ничего тебе не даст. А покой – да. И мудрость. Попробуй для разнообразия. Ну и что, что ты предпочитаешь мужчин…»

На последних словах Зузанны Глеб подавился воздухом, выдавая, что все это время внимательно прислушивался, и закашлялся.

– Прошу прощения, рейна Пштиль, но… что? – хрипло спросил он.

– Мм? – вынырнув из вдохновения, промычала Зузанна и пригладила волосы на виске.

– Вы же заявили, что пишете героя с меня, – кашляя, выдавил Ковальский, – так почему у вас этот… Вацлав… Это не про меня вообще!

Писательница снисходительно взглянула на Глеба и пояснила:

– Про вас – нет. А литературному герою… Тем более мужскому персонажу в дамском романе просто необходима маленькая тайна, трагедия в прошлом или тяжелое детство. Как без этого в него влюбляться и читательницам, и героине?

– Что?

– Идеальный герой пусть в жизни обретается, – фыркнула рейна, – а в книге должен быть прекрасный, добрый, но печальный юноша с взором горящим, которого так и хочется спасти, приласкать, ведь именно рядом с героиней он может познать счастье и радость, преодолеть свои старые страхи и оставить в прошлом… все проблемы.

– И именно поэтому вы своему герою создали такой… такую проблему? – уточнил Ковальский.

– А что? – бесхитростно удивилась Зузанна. – Это ведь такая мелочь перед лицом настоящего чувства! Ради этого чувства можно и горы свернуть.

«Ага, какая ориентация устоит, если тут… Великое Чувство!» – хмыкнула я про себя. После всего пережитого книги самой популярной в городе писательницы дамских романов воспринимались иначе.

Следователь моргнул, а потом резко спрятался за листами какого-то отчета, зашипев так тихо, что только я услышала:

– И когда уже Влодек вернется? Я не могу сидеть тут один.

* * *

Завацкий вернулся лишь вечером, когда с меня окончательно соскользнула сонливость, а Глеб старательно пытался не сползти под стол и все время прятался за бумагами.

– «Он теснее прижал ее к себе, острыми углами своего тела оплавив ее женственные изгибы», – страстно диктовала Зузанна в этот момент и не отвлеклась даже тогда, когда Влодек громко и хмуро сообщил Ковальскому:

– До утра ничего выяснить не получится. Даже жандармы не пошли нам навстречу, но пообещали заглянуть в тамошние архивы утром.

Глеб немного разочарованно поморщился, но кивнул и шепнул рейяну:

– Что ж… Ничего не поделаешь. Тогда на сегодня все.

– О, вы уже заканчиваете на сегодня? – демонстрируя идеальный слух, спросила рейна Пштиль. – Тогда… Следователь, а вы не покажете мне какое-нибудь уютное местечко в городе, где можно вкусно поужинать?

Ковальский нервно дернул пальцами левой руки, глянул на часы, а потом, стараясь не казаться слишком радостным, ответил:

– К моему огромному сожалению, еще немного – и я опоздаю на очень важную встречу.

– Какую встречу? – недовольно уточнила блондинка, взглядом прожигая в Глебе дырку.

– Судьбоносную! – с улыбкой ответил он. – С женщиной, которая очень не любит, если к ней опаздывают.

– Вот как? – прищурилась Зузанна. – И вы готовы бросить меня здесь, хотя ваше начальство распорядилось всячески мне содействовать?

Глеб моргнул, окинул рейну нечитаемым взглядом, а потом сказал: