Мужчина с собачкой

Старший следователь повел плечами, с усилием растер ладонями шею и лицо, пытаясь взбодриться, а потом поднялся, собираясь сделать несколько приседаний, чтобы разогнать кровь. И тут в кармане пиджака вновь ожил кристалл связи.

– Да? – с неудовольствием активировав артефакт, произнес Ковальский.

– Привет, Глеб, – устало сказал Вольшек. – Прости, что разбудил, но у меня срочное дело.

– Что случилось? – тут же напрягся Ковальский, знавший, что Давидовский просто так тарабанить никогда не станет.

Раздался треск, отдаленные голоса. По специфике выговора Глеб понял, что рядом с Вольшеком собрались жандармы.

– Я и сам не до конца понимаю, – ответил Давидовский через несколько секунд, отвлекшись на пару фраз, смысл которых Глеб не разобрал за треском и шипением – явными признаками, что на той стороне кто-то колдует или пользуется мощными артефактами. – Но у меня тут настоящее светопреставление. Артефакты в Низинах сошли с ума, фон как при прорыве, но я даже самого мелкого хракса не вижу.

– Что предпринял? – уточнил Глеб.

– Ну… а что тут можно предпринять? – с горечью выдохнул Вольшек. – Вызвал жандармов. Они сейчас прочесывают окрестности. Ищут вышедшие из строя артефакты, чтобы я потом их осмотрел. Хотел Влодека дернуть, но тот будто сквозь землю провалился.

Ковальский удивленно вздернул бровь и недоверчиво воззрился на кристалл. Завацкий из них троих был самым деятельным и активным. И на вызовы всегда отвечал споро, даже ночью, будто перед этим и не спал вовсе. Столь странное его поведение настораживало.

– Мне прибыть? – спросил старший следователь.

– Да не думаю, что твоя помощь нужна, Глеб, – невесело ответил Давидовский. – Тут явно не прорыв, а просто сбой. Времени на устранение уйдет много, но ничего серьезного не произошло. Я просто предупредить хотел, чтобы ты меня в первой половине дня не ждал, наверное. Хорошо, если к полудню управлюсь.

– Ладно, вызывай, если произойдет что-то серьезное, – согласился с решением управленца Глеб.

Кристалл перестал светиться, сигналя о разрыве связи, а Ковальский еще несколько минут хмуро на него взирал, осмысливая ситуацию. А та вырисовывалась весьма и весьма странная. Своим предчувствиям Глеб привык верить, а потому его насторожили оба происшествия: и исчезновение Влодека, и история в Низинах. В принципе подобное могло быть чистым совпадением, но за годы работы старший следователь привык со скепсисом относиться к подобным совпадениям. А уж в Броцлаве два таких происшествия одновременно – слишком много для совпадения.

– И повод в который уже раз пожалеть, что нас тут только трое, – пробормотал Ковальский. – Пусть Броцлав и маленький город, но порой хочется, чтобы в управлении было на одного или двоих спецов больше. Как раз на такие вот случаи.

Немного постояв, Глеб прошелся по комнате, а потом отправился на кухню. Ему предстояло сварить себе кофе и обдумать ситуацию.

* * *

Ковальский допивал третью чашку кофе вприкуску с несладким печеньем от Михала Горецкого, когда в дверь осторожно постучалась, а потом и зашла Ирена Мнишек. Следователь окинул женщину взглядом, отметив и аккуратный наряд, и легкую небрежность в прическе, и бледность кожи с залегшими под глазами синеватыми тенями.

– Доброе утро, старший следователь, – слабым голосом прошептала рейяна Мнишек, делая несколько неуверенных шагов вперед.

– Здравствуйте, – отозвался Глеб. – Что-то случилось?

Будто только этого и ожидая, женщина приблизилась к столу Ковальского и, почти плача, начала рассказывать про бессонную ночь, успокоительные капельки, слезы и почти истерику, в которой она пребывала почти до рассвета.

– Когда вы сказали, что сумели узнать правду, я не могла найти себе места! – заламывая руки и нервно вышагивая по комнате, призналась рейяна Мнишек. – Вы же понимаете… я любила Казимира. Его смерть… Я все еще не могу это принять. Он! Он был таким чудесным человеком. Я была так счастлива с ним. Рано или поздно мы бы зажили с ним одной семьей.

– А Клара? – осторожно уточнил Глеб, сбив женщину с ее тирады.

– И с Кларой. Конечно, – пару раз нервно моргнув, подтвердила Ирена Мнишек. – Мне нравилась эта девочка.

– Считаете, Клара Новак мертва? – прищурившись, вновь перебил женщину Ковальский.

– Я не знаю, что и думать, старший следователь, – выдохнула рейяна и упала на стул рядом со столом Ковальского. – Не знаю, что и думать. Я в растерянности. И я… Я пришла просить вас! Пожалуйста!

Рейяна Мнишек подалась вперед, заглядывая Глебу в глаза.

– О чем? – спросил Ковальский.

– Пожалуйста, расскажите мне, как все было! – выдохнула Ирена с надрывом. – Я не могу успокоиться. Мне нужно!.. Мне нужно знать, что же случилось тогда. И кто! Кто посмел тронуть этого добрейшего из людей. Казик!.. Он был такой безобидный. Такой честный. Кому и зачем понадобилось его убивать?!

Дернув замочек крохотной сумки, женщина выхватила белый батистовый платок, вышитый по краю трогательными незабудками, и прижала его к глазам.

– Ну-ну, – даже немного растерялся Глеб. – Не плачьте.