Мужчина в меняющемся мире

У меня нет отца с 16 лет, и поэтому я не знаю, как себя должен вести настоящий отец со взрослым сыном: что он должен говорить, и вообще…

Мы часто ссоримся, а потом долго не разговариваем, каждый сам по себе. Он такой весь ершистый, отвечает односложно, резко. А был такой маленький-маленький, а потом вырос. Теперь вот сидит и дуется на меня.

А когда начинает говорить, то я тут же понимаю, что это не те слова, что та грубость, что слетает с его губ, не имеет никакого к нему отношения. Просто он не знает нужных слов. Надо же ему что-то говорить, вот он и говорит что попало. А так он меня любит, конечно. Они, нынешние, вообще лучше нас. Мы были злее.

А потом к нему приходят друзья. При друзьях он говорит со мной грубовато: «Когда приду, тогда и приду! Иду куда надо!» Я понимаю, что это все бутафория, что ему надо выделиться среди друзей, показать чего-то там. Я все понимаю, но мне обидно. Это похоже на предательство: пришел кто-то, а ты тут устраивал, согревал углы, а он пришел – и опять ветер по комнатам. Хотя, наверное, это не совсем предательство – никто же не рассчитывает на то, что он всю жизнь будет за нас цепляться, когда-то надо и самому совершать ошибки. Просто почему-то понимаешь, что комната может опустеть.

(Покровский, 2005)

Многие типичные отцовско-детские конфликты, которые кажутся порождением современной социально-экономической ситуации (культ денег, ослабление семейных ценностей и т. п.), на самом деле вполне традиционны.

Сорокалетний инженер, вынужденный ради заработка работать строителем, обратил внимание на то, что его слова и мнения вызывают у пятнадцатилетнего сына снисходительную улыбку и вежливое: «Да, папа, в принципе и теоретически ты прав, но наше время вносит существенные коррективы в твои рассуждения» (цит. по: Подольский, Идобаева, Хейманс, 2004. С. 197–201). Причина обиды самая банальная: сыну потребовался мобильник. Отец пытался объяснить, что «не это главное в человеке». Не помогло, а подаренный мобильник бурного восторга не вызвал: «и модель телефона не особенно престижная, и цена соответственно невысокая».

Чувствуя, что у них c сыном разные жизненные ценности, отец упрекнул мальчика, что, когда он в отъезде, сын ему не пишет. На что мальчик «искренне так» ответил: «Папа, а о чем писать? Вы там зациклены на кирпичах, растворе, устаете. Живете на биологическом уровне: спать, работать, работать, спать. Какие высокие материи могут приходить в голову, чтобы их обсуждать? И вообще, в этой жизни добивается успеха не тот, кто пашет, а тот, кто удачно вписывается в систему, попадает в струю. А чтобы попасть в нее, надо учиться у удачливых людей, стремиться в их круг любой ценой. Сейчас главное в жизни – деньги. Будут деньги, будет все: и почет, и уважение, и положение в обществе… Я хочу прожить жизнь красиво, а потому буду придерживаться тех принципов, которые быстро ведут к успеху и процветанию».

На первый взгляд, конфликт сугубо современный, постсоветский. Но коллизии такого рода возникали и раньше. В доперестроечном фильме Владимира Меньшова «Розыгрыш» сын прямо заявил отцу, что жалеет его как неудачника, а отцу, которого блестяще играет Олег Табаков, это даже в голову не приходило.

Заболев, отец испытал новое разочарование. «Все больше непонимания во взаимоотношениях с сыном. За два месяца, что я находился в больнице, он приходил меня проведать всего два раза, да и то я почувствовал, что в этом больше заслуги жены: пришел, принес фруктов и пакет кефира и быстренько удалился». Со своей девушкой и сверстниками парню веселее, чем с отцом.