Мужчина в окне напротив

Утро понедельника – не самое удачное время для свидания. Тем более для первого, собственно, не свидания даже, а знакомства с молодым научным сотрудником из маминого исследовательского института. По большому счету, Ире вообще не очень-то хотелось идти на встречу с ним, она душой чувствовала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Можно даже сказать, что у нее было плохое предчувствие. Но с мамой разве поспоришь?

– Никто никого ни к чему не обязывает, – щебетала маминым голосом телефонная трубка. – Я сначала думала взять вам билеты в театр, но потом решила, что не стоит. В театре не поговоришь толком, да и обстановка какая-то слишком официальная. А тут просто встретились в кафе за завтраком, выпили по чашечке кофе, поболтали. Захотели – продолжили знакомство, не захотели – разошлись. Все мило и совершенно непринужденно.

И Ира отправилась в кафе. Оделась более нарядно, чем обычно на работу, старательно накрасилась, тщательно уложила волосы. Уходя, посмотрела на себя в зеркало и осталась вполне довольна увиденным: пожалуй, мама права – она действительно симпатичная. А мужские взгляды, которые она ловила на себе по дороге к кафе, только подтверждали это.

День выдался не совсем обычный для конца октября – теплый и солнечный. Цокая по тротуару высокими каблуками новеньких сапожек, Ира шагала в сторону кафе, любовалась своим отражением в витринах и радовалась жизни. Может, и правда, все еще сложится хорошо? И там, за столиком, ее уже поджидает счастье? А все плохие предчувствия – вздор! Как и вообще предчувствия. Вот в субботу ей, наоборот, казалось, что день рождения Алкиной подруги станет в ее, Ириной, жизни переменой к лучшему, а вышло… Ужас, что вышло, до сих пор стыдно! От одной мысли кровь приливает к щекам…

Чтобы не возвращаться мыслями к субботнему конфузу и не сгорать со стыда от воспоминаний, Ирина прибегла к своему верному средству – отвлеклась на сочинение текста для следующей передачи из цикла «Легенды любви». В этот раз ее героями должны были стать граф Николай Петрович Шереметев (именно так, без всякого мягкого знака в фамилии, настоящие Шереметевы очень обижаются, когда их с мягким знаком пишут!) и Прасковья Ивановна Ковалева, более известная как Параша Жемчугова, крепостная актриса и впоследствии графиня Шереметева. Вчера, в воскресенье, как следует выспавшись, Ира отправилась в Останкино, чтобы проникнуться нужным настроением, и провела там чуть не весь день. Постояла у дворцового пруда. Раньше водоемов тут было куда больше, и звались они «актеркиными прудами» – из-за того, что именно в них сводили счеты с несчастной жизнью крепостные актрисы, которым повезло куда меньше, чем Параше. Потом Ира зашла в церковь, так красиво отражавшуюся в водной глади, поставила свечки за упокой душ своих героев – Николая и Прасковьи; побродила по увядающему саду, любуясь скульптурами и ротондами, и в заключение несколько часов ходила по музею, разглядывая внутреннее убранство усадьбы и театра, и очень живо представляла себе события, происходившие здесь много-много лет назад.

И теперь, в понедельник утром, она все еще была душой там – среди мраморных колонн, натертого до зеркального блеска узорного паркета, расписных потолков, причудливой лепнины, скульптур и прочей красоты. Только нужно будет еще набрать материала… Интернет Интернетом, но не помешает и в библиотеку съездить, в Историческую или в Ленинскую…

Мама выбрала для них ближайшую к Ириному дому кофейню. Ирина явилась туда точно к назначенному часу – в одиннадцать – и не углядела в зале никого похожего на потенциального жениха: только пожилую пару, трех веселых девчонок, очевидно, старшеклассниц, прогуливающих урок, да молодую маму с карапузом лет четырех, который, смешно держа ложку в кулаке, уписывал за обе щеки мороженное со взбитыми сливками. Выбрав самый уютный из многих свободных в это время столиков, Ира уселась и заказала себе такое же, как у малыша, мороженное. Бог с ними, с калориями, живем один раз! Кавалер все не появлялся, но это ее не расстраивало. Пусть хоть совсем не придет, не страшно, уговаривала себя Ира. Она спокойно посидит в кафе, поест вкусняшек, да поработает над текстом. Достав из сумочки блокнот и ручку, которые всегда были у нее с собой, она торопливо записывала мысли, которые, как это нередко с ней случалось в период вдохновения, набегали одна за другой, точно волны на берег. «Интересно, что Прасковья Ковалева-Жемчугова отнюдь не считалась красавицей, это отмечали многие ее современники. Но, видно, было в этой хрупкой скромной женщине что-то такое, что заставило известного ловеласа и блестящего вельможу Николая Шереметева забыть обо всем на све…»

– Вы, наверное, Ирина? – прозвучал рядом мужской голос, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности.

– Да, это я…

– Очень рад. А я Лев, Лева. Вы извините, что я опоздал, район тут мне незнакомый, вот и вышел из метро не там, где нужно…

– Да ничего страшного. Вы садитесь. – Ира закрыла блокнот.