Мужчина-вамп

Матвей легко выскочил из автомобиля. Он любил выполнять такие поручения. Любил атмосферу дорогого супермаркета, полки, уставленные деликатесами. Ему нравилось чувствовать внимание молоденьких продавщиц, наряженных в одинаковые костюмчики с логотипами фирмы. Их любезное отношение к стройному эффектному парню всегда было чуть горячее необходимого. Это льстило Матвею. Он задерживался у товарных пирамид, равнодушно-небрежным взглядом искушенного знатока оглядывал яркие упаковки. Потом брал не глядя какую-нибудь дорогую коробку или банку и так же не глядя бросал в тележку. В такой момент Матвей чувствовал себя молодым, преуспевающим бизнесменом, у ног которого раскинулся весь мир. Глупые девчонки начинали исподтишка строить глазки и навязывать ему свои услуги в качестве проводниц по царству изысканной еды. Только зря старались. На фига ему эти тупые телки. Хоть толстые, хоть стройные, хоть коротышки, хоть дылды, но все, как одна, омерзительные. И чувство полной независимости от их дурацких женских ухищрений приносило дополнительный кайф.

Продуктовая тележка быстро наполнялась. За время работы у Подлубняка Матвей хорошо изучил вкусы своего патрона и никогда не прокалывался. Вот и теперь быстро расплатился в кассе, подхватил яркие пакеты и бегом к машине. Кинул покупки в багажник, легко прыгнул за руль, вставил в автомагнитолу любимый диск хозяина. Салон заполнила спокойная мелодия в исполнении оркестра Поля Мориа. Но Подлубняк вдруг поморщился и коротко приказал:

— Не надо музыки. Выключи!

Это тоже было непривычным отклонением от ритуала. Обычно Алексею Михайловичу нравилось негромкое музыкальное сопровождение в дороге.

Так и доехали до Луговой в полной тишине. Здесь, на окраине города, в новом многоэтажном доме некоторое время назад Подлубняк купил небольшую удобную квартиру. Своего рода личную трехкомнатную гостиницу. Собственные «номера», о которых знал только узкий круг избранных. Тут вдали от нескромных глаз он расслаблялся и становился самим собой.

Лифт взметнул двух мужчин на последний этаж и выплюнул их на чистую лестничную площадку. Распахнулась ничем не примечательная дверь, и мир тайных желаний принял своего обитателя.

— Мотя, включи кондиционер и приготовь пожрать чего-нибудь. А я отдохну пять минут. Устал сегодня как собака. — Подлубняк откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.

— Сейчас, Леша. Я быстро. — И Матвей начал тормошить пакеты.

На этом трехкомнатном островке суровый хозяин Алексей Михайлович Подлубняк превращался просто в Лешу, доступного, равного и любимого. Матвей выложил на тарелки мясную нарезку, распаковал французский печеночный паштет, сорвал крышку с банки маринованных грибков и ловко свинтил металлическую пробку водочной бутылки.

— Прошу. — Он шутливым жестом указал на стол.

Подлубняк поднял тяжелые веки:

— Налей и иди сюда.

С двумя полными рюмками Матвей осторожно, чтобы не расплескать, подошел к дивану. Подлубняк выпил свою порцию молча, без всяких тостов. Нехотя зажевал кусочком мяса и вытащил из кармана пачку сигарет:

— Дай-ка прикурить, Матюша.

В руках у водителя громыхнул коробок спичек.

— А почему моим подарком не пользуешься? — спросил обиженным тоном Алексей Михайлович. — Не нравится?

— Извини, дома забыл, — безмятежно улыбнулся парень. — Вытащил, чтоб заправить, и забыл.

— Значит, дома. Ну-ну. Эх, Матюша, лучше бы ты эту зажигалку потерял.

Взгляд водителя беспокойно метнулся в сторону, красивые губы плотно сжались и побелели.

— Да, лучше бы потерял. Или хотя бы сказал так. Что ж ты мне даже лазейку для сомнений не оставил?! — грустно заметил Подлубняк и потер большой ладонью лоб. — Плесни еще. И себе тоже. — Он протянул парню рюмку.

А когда тот отошел к столу, сказал негромко:

— Помянем Кирочку, тобой жестоко убитую. Слышишь, Мальвина!

Бутылка, как живая, вырвалась из рук парня, и водка, радостно булькая, полилась на стол, а потом на пол.

— Леша, ты… что… — Матвей медленно обернулся и замер. В руках Подлубняк держал зажигалку, украшенную вензелем «М от Л». Он одним щелчком выбил из нее голубоватый огонек пламени, прикурил и сказал, словно удивляясь:

— Смотри-ка, полная. А ты говоришь, заправить надо.

Кольца сигаретного дыма нехотя поднимались вверх и таяли под самым потолком.

— Ну что, потолкуем, мой мальчик. Давай рассказывай и не юли. Я и так все знаю. Но только хочу, чтоб ты сам… Мы ведь не чужие, правда? А, Мальвина?

И в этот момент с Матвеем что-то произошло. Парень вздрогнул, как от удара, выпрямился, большие черные глаза загорелись жестким огнем.

— Не чу-у-жие! — протянул он насмешливо. — Ну да, когда тебе на Луговую хочется, тогда не чужие. А все остальное время — Кирочка да Кирочка! В праздники Матюшу побоку, заграничные курорты тоже только для нее. А я чем хуже! Так она еще смеялась надо мной, унижала. Я ее предупреждал, чтобы убиралась к мамочке, пока не поздно. Сама во всем виновата.