Мужчина высшей пробы

— Так вот она постоянно рассказывает журналистам о том, как стал знаменит ее отец Франсуа Спотурно. Фамилию своей матери — Коти он взял позже в качестве псевдонима.

На заре карьеры он занимался тем, что разносил шляпки своей жены-модистки Ивонн. Жили они трудно. Однажды будущий мэтр играл в карты в аптеке своего приятеля. Но тому срочно нужно было выполнить заказ клиента. Пока аптекарь стирал в пудру таблетки и отвешивал порошки, Франсуа засел за колбы и мензурки и забавы ради принялся смешивать ингредиенты одеколонов. В тот самый момент бедный недоучившийся школяр, не имеющий о химии никакого представления, почувствовал себя настоящим парфюмером. Бог наградил его необыкновенным чутьем. Он стал экспериментировать и создал потрясающий запах. Требовалось, чтобы его оценили. Жена-модистка смастерила для флакона изящный футляр — выложенную шелком коробочку, похожую изнутри на турецкий пуфик. Прикрепила к ней ленты мягких тонов и завернула в атласную бумагу. Эти духи Коти назвал «Пленник в хрустальном бокале». Романтик, а? Однако в парижских больших магазинах, куда он принес свое детище, на духи даже смотреть отказались, он не был принят надменным товароведом. От злости Франсуа в сердцах грохнул флакон о каменный пол. Духи разлились волшебным ароматом по всему залу. Посетители ринулись к прилавку и заорали: «Как они называются? Сколько стоят?» Представляешь, из дома вышел скромный разносчик Франсуа Спотурно, а вернулся месье Коти — основатель империи, не имеющий себе равных в истории мировой парфюмерии, — закончила рассказ Сьюзен. — Об этом консьержка без устали рассказывает журналистам.

— Так она дочь модистки Ивонн?

— Нет. После того как Франсуа стал знаменит и деньги полились рекой, он стал «жрецом» парижской ночной жизни. Его творения стали такой же принадлежностью парижского шика, как шампанское «Вдова Клико», коньяк «Наполеон» и ресторан «У Максима». На него стали вешаться все подряд. Консьержка утверждает, что ее мать танцевала в парижских кафешантанах, была очень красива и стала любовницей Франсуа.

Миллионы текли у него между пальцами. Многочисленные любовницы и внебрачные дети получали от него пожизненные пансионы, бесконечные подарки. Танцовщица отказывалась от всего. Чтобы откупиться от женщин, мэтр приобретал им дома, усадьбы, автомобили.

— Настоящий француз, — заметила Ольга.

— О да! — с гордостью согласилась Сьюзен. — До поры до времени Ивонн терпела альковные похождения мужа и его мотовство. Но, постарев, решила положить всему этому конец. Бывшая модистка развелась со знаменитостью и поделила капитал. Месье Коти повел себя как настоящий рыцарь. Заложив недвижимость, он выплатил Ивонн четыреста двадцать пять миллионов франков золотом и остался беден как церковная мышь. Все женщины бросили его. Не покинула только та самая танцовщица, которой якобы был нужен он, а не его богатство.

— Она рожает ему дочь? — Оля показала рукой вниз на комнатку консьержки.

— Да. Наша консьержка утверждает, что она внебрачная дочь Франсуа Коти. Но не такая, как все, а особенная, потому что ее мать прожила со знаменитостью до смерти.

Я покажу тебе лучшие магазины Парижа, которые теперь торгуют его продукцией. А вот что пишут о нем сегодня. — Сьюзен бросила Оле глянцевый журнал.

«Хоть знаменитый Коти умер и империю растащили на куски, а среди отпрысков не нашлось никого, кто бы продолжил его дело, в памяти людей навсегда остались марка великого мастера и неуловимый аромат, такой же, как аромат Парижа».

— Он ваша история! — заметила Оля.

— Не только он.

— Помню, ты обожаешь Ива Сен-Лорана!

Позже Сьюзен заставит Олю дважды просмотреть фильм о любимом кутюрье, который прилежная студентка отыскала в фильмотеке: «Если хочешь понять французов, нужно непременно все это знать!» — а пока старалась вкратце познакомить подругу с «парижскими старостями»:

— Отмечая сорокалетний юбилей в девяносто восьмом году прошлого века, мэтр парижской моды подарил французам фильм под названием «Париж». В нем он признался, что столица помогла ему осуществить мечту и стать тем, кем он стал. Фильм снял известный документалист Жан-Поль Гуд, закрепив за французами титул любвеобильной нации.

Кадр из фильма, где «вечный муж», мирно созерцающий Париж с высоты Эйфелевой башни, не видит, как за его спиной прехорошенькая жена пылко целует дерзкого любовника, свесившегося с вертолета, был растиражирован на почтовых открытках. Шутка разлетелась по всему миру.

— Понимаешь, — с жаром убеждала Сьюзен, — чтобы изучать историю искусства любой страны, а тем более костюма, нужно ее понять. Разобраться в глубинных чертах характера, в образе жизни. Даже в таком стереотипе, как француз — лучший любовник. Ты со мной согласна?

— Я с детства интересовалась Францией, много читала о ней, однако твои рассказы заставляют ответить словами Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю, но стремлюсь познать».

Девушки рассмеялись.