Мужчины без женщин

Его не волновало, что женщины из его объятий попадают в объятия других. Плоть – всего лишь обычная плоть. Токай думал так (прежде всего – с позиции врача), и женщины думали так же (прежде всего – из соображений своей женской логики). Доктору было достаточно, чтобы на свиданиях женщины думали о нем. О чем они думают, чем занимаются в остальное время – их личное дело, его это не касалось. Вмешиваться в чужие дела он считал недопустимым.

Приятная беседа за бокалом вина во время ужина с женщиной – уже это было для Токая настоящей радостью. А секс – не более чем «еще одно приятное развлечение» по ходу вечера и отнюдь не самоцель. Ему нужно лишь одно – прежде всего, тесное интеллектуальное общение с обаятельной женщиной. А дальше – будь что будет. Очарованные таким подходом, женщины со спокойной душой наслаждались теми часами, которые проводили с ним, и в довершение всего охотно ему отдавались. Это лишь мое личное мнение, но женщины (в частности, обаятельные) в большинстве своем быстро пресыщаются сексом с ненасытными мужчинами.

Случалось, он жалел, что все эти почти три десятка лет не вел счет своим встречам. Однако вовсе не количество интересовало Токая. Он всегда жаждал качества. Внешность партнера также не имела большого значения. Не было б явных изъянов, способных вызвать у него профессиональный интерес, не навевало бы скуку, хоть зевай от одного только вида, – а так что еще нужно? Внешность при желании можно изменить как угодно, стоит лишь скопить энную сумму денег (он, как специалист, знал достаточно потрясающих примеров). Поэтому Токай всегда ценил выше женщин, наделенных сообразительностью, острым чувством юмора и интеллектуальным складом ума. Не имевшие же за душой ни тем для разговора, ни собственного мнения красавицы удручали Токая тем сильнее, чем красивее были. Ведь повысить операцией интеллект невозможно – медицина в этом бессильна. Наедине со смышленой женщиной Токай наслаждался застольной беседой или же мог поболтать в постели, прижавшись к нагому телу. Такие минуты доктор ценил на вес золота.

До неприятностей его амурные дела, к счастью, не доходили. Погружаться в эмоциональные склоки он не любил. Лишь стоило показаться на горизонте мрачной тучке невзгод, как он искусно отступал, ничем не обостряя ситуацию и, по возможности, не причиняя боль партнеру. Быстро и естественно, будто тень растворяется в сумерках. Как холостяк-ветеран это искусство он освоил хорошо.

Расставался он с подружками чуть ли не регулярно. Подходило время, и очередная, державшая любовника помимо самого Токая, заявляла: «Мне очень жаль, но мы больше не сможем встречаться – вскоре я выхожу замуж». И вот что странно: зачастую они решались на брак как раз перед тем, как разменять четвертый или пятый десяток. Примерно так же календари лучше всего продаются с приближением нового года. Токай принимал такие известия спокойно и с чуточку грустной улыбкой: «Конечно, жаль, но что поделаешь?» Институт брака, как ни сторонился его Токай, все же святыня, и с этим приходилось считаться.

В такие минуты Токай покупал ценный свадебный подарок и прикладывал открытку. «Поздравляю со свадьбой! Хочу, чтобы ты стала самой счастливой на свете! Ты – умная, очаровательная и красивая и по праву нашла свое счастье». И он не лукавил. Все они (вероятно) от чистого сердца дарили ему прекрасные минуты, ценную частичку своей жизни. И уже только этим заслуживали его благодарности.

Однако примерно треть таких невест, связавших себя святыми узами брака, спустя несколько лет опять звонили Токаю, чтобы бодрым тоном предложить где-нибудь развлечься. Так вновь завязывались пусть и не святые, но приятные отношения, на сей раз – уже не встречи двух беззаботных холостяков, а осложненная обстоятельствами связь холостяка с замужней женщиной (что лишь добавляло пикантности). Однако делали они, по сути, то же самое (лишь отчасти прибавив в искусности). Остальные две трети вышедших замуж бывших подруг больше не звонили. Вероятно, жили спокойной и достаточной супружеской жизнью: становились прекрасными домохозяйками, рожали детей. И теперь кормили своих новорожденных младенцев грудью, которую прежде нежно ласкал он сам. От этих мыслей Токаю становилось приятно.