Мужчины и женщина

Как же мне знаком этот порыв! Все движения его души устремлены на окружающих: никого ни в чём не ущемить, умиротворить всех и вся, разделить поровну всё, что у тебя есть, и никого не забыть! И чувствовать себя виноватым, если вдруг угораздит победить в каком-то поединке, состязании, игре…

Всё это само по себе замечательно, если бы только уметь уважать при этом себя и свои интересы! Понятно, что очень многих нужно учить не этому — им-то как раз необходимо объяснять, что кроме их драгоценной персоны есть и другие, те, кто ничем не хуже. А как защитить вот такие жертвенные натуры? Как исхитриться уравновесить самоотдачу самоуважением? Где, в конце концов, кончается жертвенность и начинается небрежение к себе?…

«Блаженны милостивые… чистые сердцем… миротворцы…» Нет, блаженства я от этих качеств в детстве не испытывала! Меня все, кому не лень, дурили, обводили вокруг пальца и подставляли, как сейчас говорят. А ещё дразнили… Ну, да, конечно — блаженной и дразнили!.. Пока я не нашла единственного выхода — ухода в свой собственный мир, с книгами, куклами, музыкой и историями, которые я уже тогда пыталась сочинять и в которых все любили друг друга. Принять правила и законы дворовой жизни я была не в состоянии не из-за упрямства или принципиальности, а в силу элементарной тупости: я никогда не могла сообразить, кого нынче определили в изгои, а кто в фаворе, с кем можно «водиться», а с кем не стоит…

Я обняла Егора и чмокнула в макушку.

— Хорошо, — сказала я, — я буду болеть за удар, а не за игрока. Можно?

Из парной выскочил Сергей и нырнул с борта в бассейн. За ним появился Герман и тоже по дуге ушёл в воду. Он настиг Сергея, завязалась потасовка. Я не могла отвести глаз…

Должна сказать, что, когда все мы оказались в пляжном полуголом виде, мне пришлось сдерживать себя, чтобы не любоваться откровенно каждым из мужчин и всеми вместе. Не только статью были они хороши — вид их смуглых от загара мускулистых тел, покрытых шерстью в нужных и не очень нужных местах, разбередил бы и снежную королеву…

Три грации в мужском воплощении… как бы это правильно сформулировать?… Впрочем, почему — три? Четыре! Правда, четвёртый, ещё не вполне оформившийся. Егор похож на точёную статуэтку. Но в его нежной фигуре просматриваются задатки будущего красивого мужчины — как просматриваются в маленьком щенке признаки чистой породы.

Разумеется, обычная одежда, в которой видишь человека, не в состоянии обмануть касательно его телосложения: достоинств не скроешь ничем, а недостатки возможно завуалировать лишь до определённой степени, как ни старайся. И я не раз отмечала, что все трое удивительно ладно, по-мужски сложены — хоть и каждый на свой манер.

Помню, когда я описала их Элке, она ответила, что это просто возмутительно: такая повышенная плотность красивых стройных мужиков на одну отдельно взятую компанию! А где же бычьи шейки, пивные брюшки, кривые ножки?!. И тут же добавила, что если бы я увидела родню её любимого Колюни по мужской линии, то испытала бы не меньший эстетический восторг — такие все красавцы! И не только телом и лицом!

Я ответила ей: а вспомни Танюшкиного сибиряка!

И мы ещё раз согласились с аксиомой: внешнее — отражение внутреннего. Что в тебе, то и снаружи, что ищешь, то и находишь, чему соответствуешь, то и притягиваешь, что излучаешь, то и получаешь.

Нашими установками были лишь идеалы, и никаких компромиссов ни по каким статьям — и себя под ними «чистили», и друг друга. И тем более, претендентов в возлюбленные мужья. Ну, а если кому-то выпадало что-то ущербное, так сами виноваты — не домечтали чего-то. А не домечтали — ибо не доросли. Или смелости не хватило.

Элка сколько романов «закрыла и отложила» — пока не поняла… пока не поверила, что все достоинства отдельно взятых мужчин могут сойтись в одном единственном. И сошлись.

Танюшка верно и терпеливо ждала своего суженного, нарисовав в душе его портрет и отвергая всё, что портрету этому хоть в чём-то не соответствовало. И дождалась.

Я когда-то по недоумию, по недопросвещённости, не нарисовала одну деталь принцу своих грёз — и получила хромое счастье…

Герман и Сергей, дурачась, топили друг друга, пока не оказались один против одного. Держа за плечи соперника, каждый пытался окунуть его с головой. Это длилось несколько секунд — никто не мог одержать верх. Я заметила, как потемнел и замутился взгляд Германа, устремлённый на Сергея, и тень возбуждения скользнула по лицу. Он спохватился, отпустил его, ушёл под воду и вынырнул у борта. Сергей сделал то же и показался у противоположного края бассейна. Они смотрели друг на друга и тяжело дышали, то ли переводя дух после борьбы, то ли гася возбуждение. А мне показалось, что вода в бассейне вот-вот вскипит или загорится в эмоциональном поле эти двоих…

Андрей, сделав очередной удар кием, перехватил мой взгляд, а я поспешила утопить его в стакане с остатками сока, и принялась гонять по дну осевшую мякоть терпкого, кисловато-горького фрукта, так любимого мной.