Мужчины и женщина

А когда подходили к дому, и Егор припустил навстречу Брамсу, Андрей спросил меня чуть изменившимся голосом:

— Вы ничего не хотите сказать?

— Хочу, — выскочило из меня.

И я почувствовала, что покраснела. Но мой собеседник не видел этого — мы шли, опустив взгляды долу, поддавая ногами снежные комки, оставшиеся на дроге после снегоочистительной машины.

— Скажете?

— Скажу…

Теперь и это повисло между нами: скажете? — скажу…

Скажете? — Скажу…

Когда? — Не знаю…

Я заждался… — Я знаю…

Так говорите… — Не сейчас…

Когда? — Не знаю…

Когда останемся одни? — Может быть…

Егор сел за компьютер — пообщаться с Алисой. Андрей предложил попить чаю.

— С удовольствием, — сказала я.

Мы сидели в столовой и молчали, сосредоточенно глядя каждый в свою чашку. Оба волновались, как никогда доселе — в присутствии друг друга, во всяком случае. Ни он, ни я не умели играть. А если бы и умели… мы достаточно хорошо знали друг друга, чтобы не чувствовать, что происходит с каждым.

Я не могу сказать, что происходило со мной: то ли что-то сдвинулось в душе с мёртвой точки с Элкиной помощью, то ли сон с Андреем меня так взбудоражил, то ли признание Егора… То ли всё вместе.

Ну ладно, а его-то что так изменило? Не до такой же степени он способен вторгаться в моё, чтобы видеть меня насквозь!

Мы разом посмотрели друг на друга и в один голос произнесли:

— Марина…

— Андрей…

И засмеялись. И снова смутились.

— Говорите, — сказал он.

— Помогите, — ответила я.

— Начните с неглавного. — Андрей был серьёзен, но мягок, как всегда.

А я подумала: он даже знает, что я не одной темой беременна…

Я не знала сейчас, что я хотела бы сказать Андрею… То ли о себе, о том, что распутала, наконец, клубок своих чувств, то ли о сне, который мне приснился, и в котором он, Андрей, спас меня от страха и одиночества, то ли о признании Егора… а потом — Сергея.

— Мне сегодня Егор рассказал одну интересную вещь…

Почему-то именно с этого я решила начать: о том, как они с Алисой проходили пробу на совместимость. Я рассказала историю в той последовательности, в которой услышала от Егора. Меня забавляло, как на лице Андрея… нет, в его глазах сменялись те же чувства, что переполняли меня, когда я слушала парня.

— И знаете, что нужно сделать, чтобы понять, есть ли будущее у союза? Андрей смотрел на меня.

— Не знаю…

— Вот и я не знала. А нужно сосредоточить свои чувства друг на друге, а потом обняться.

Я замолчала.

— И что?

— И всё станет ясно. Егор даже не стал мне объяснять. А я не спросила, чтобы не выглядеть конченой тупицей.

— Ну, я такой же тупой, потому что не знаю, что же должно произойти… — Он засмеялся. — Я могу только догадываться.

Я тоже засмеялась.

— Не можем мы с вами догадываться! Мы безнадёжно испорчены. Не по плечу нам такие тонкие материи… Хотя… вы-то не кокетничайте, вы сможете понять и на расстоянии. — Я глянула на Андрея. — Ведь можете?

Он ничего не ответил, а в глубине его глаз шевельнулся нежный смерч.

Я отвела взгляд в окно. Вечер был густой и синий. В доме Эриха и Биргит светились большие мансардные окна — работают, наверно, в мастерской.

— А ещё? — Сказал Андрей.

Я посмотрела на него.

— Вы так хорошо видите меня… прямо насквозь. Может, вы сами скажете, что ещё?

— Не делайте из меня супермена. Я просто чувствую, что вам хочется высказаться. Вот и всё.

— А ещё мне сегодня приснились Вы. Вы меня спасли. — И я рассказала ему свой сон.

Он никак не прокомментировал его. Только вспомнил слова Рокуэла Кента: «когда природа угадывает ищущего, она сама выходит ему навстречу.» Что он имел в виду: природу моей подспудной паники, или своё присутствие в моём сне?…

Наверно, Андрей решил, что теперь всё. Да и я успокоилась, высказавшись. А открытие Егора и Алисы я пока решила придержать. И признание Сергея тоже.

* * *

Часов в девять-десять все обычно расходились по своим комнатам. Вероятно, свежий воздух, на котором мы проводили большую часть дня, повышенные против обычного городского ритма физические нагрузки, обилие впечатлений делали своё дело: после ужина клонило в сон.

Я устроилась в постели с лэптопом и открыла папку «В работе». Повесть двигалась хорошими темпами, и её конец был мне ясен, а меня подгоняли мысли о том самом, зависшем на смерти двух героев романе… Но нет, я всё же сначала поставлю точку здесь!

И пальцы побежали по клавишам, приближаясь к этой точке.

Через некоторое время захотелось пить. Сок, вообще-то не питьё в строгом смысле слова… — а мне захотелось именно сока.

Я надела халат и пошла в столовую.

Открыла дверь и увидела силуэт Андрея на фоне окна, подсвеченного ясно-звёздной ночью.

Андрей полусидел на подоконнике, лицом к двери. Он был в халате. И в очках — вероятно, уже снял линзы на ночь. Между ним и мной на столе стоял высокий стакан с моим любимым грейпфрутовым с мякотью и едва светился розоватым светом, словно в него положили кусочек луны.

— Андрей?… — Теперь я разглядела, что и у него в руках стакан с соком, только с его любимым соком. — Вам тоже захотелось пить?… — Он молчал. — А это кому? — Я подошла к стакану, стоявшему на столе.

— Вам.

— Откуда вы?… — И засмеялась своему глупому вопросу. — Спасибо.