Мужчины и женщины существуют

Хирсанов ехал в Москву, продолжая похмельно думать об Италии, о почетной старости у моря, о том, что жизнь его в общем-то складывается неплохо. Да, за успех в одном месте надо заплатить в другом, но главное, чтобы счета, по крайней мере, совпадали. Ему это удалось, он — счастливый человек, удачливый в целом, личная жизнь как-то не очень, но судьба к нему благосклонна, и теперь он может купить десяток молоденьких ян или наташ, но они ему не нужны, а может взять одну несчастную, хорошо сохранившуюся Тулупову и подарить ей и себе счастье. Вот так просто взять и подарить. Он может выбрать теперь то, что ему нравится, и не страдать от одиночества, и не казаться, и не ждать, он все может. Он вспомнил о работе, о том, что, если проект их группы пойдет, он будет не на берегах, а в самой реке, на капитанском мостике, ближе всех к капитану, и это даст ему такие возможности, что…

— Останови, я забыл, как тебя зовут.

Хирсанова прошиб пот, голова приобрела такую ясность и четкость, что от бессонной и пьяной ночи не осталось и следа.

— Иван.

— Иван, останови!

Хирсанов выскочил из машины, открыл багажник и достал из портфеля компьютер. Он неожиданно вспомнил, что однажды, кажется, один из черновиков проекта, самый первый и чуть ли не самый важный, сохранял под именем недельного обзора, ему тогда было лень создавать отдельный файл, и он решил, что пока перенесет текст в один из обзоров, а сам обзор удалит. И неожиданно он засомневался: не этот ли файл он послал Тулуповой? Пока ноутбук протрескивал свои программы, Хирсанов еще надеялся, что не сделал роковой ошибки, но затем в два клика убедился, что именно этот файл он и отправил. Его охватил такой силы отрезвляющий страх, заставляющий мозг работать быстрее всех компьютеров, что от прекраснодушия и путаных мечтаний не осталось и следа. Он тут же набрал мобильный номер Тулуповой и, стараясь не выдать своего волнения, стал с ней говорить.

— Мила. Это я. Ты на работе?

— Да.

— Хорошо. Письмо мое получила?

— Да. Очень интересно.

— Так, — Хирсанов говорил, будто из диспетчерской службы руководил молоденькой тупой стюардессой, сажающей самолет на аэродром. — Хорошо. Компьютер рядом?

— Я сейчас занята. Подожди. А что?

— Все брось и подойди к нему. Подошла? Он открыт?

— Он в спящем режиме. А что случилось?

— Открой.

— Открыла. И что?

— Ты никому не давала читать это?

— Нет, — сказала Тулупова, даже на самом деле забыв о Вольнове, да если и вспомнила бы, не могла бы сказать Хирсанову ничего.

Получилось убедительно.

— Теперь выдели то, что я тебе послал, и удали. Перенеси в корзину и удали. Я хочу слышать звук, когда корзина на твоем ноутбуке…

— …у меня обычный компьютер… — поправила Тулупова.

— Неважно. Я хочу, чтобы я слышал этот звук! Мне нужно быть уверенным…

Тулупова водила мышкой по экрану монитора, и через некоторое время Хирсанов услышал характерный звук очищенной от файлов корзины.

— Все. Ты слышал? — сказала Тулупова.

— Да. Теперь удали мой электронный адрес из “входящих”, а затем очисти корзину почты.

— Зачем? — спросила Тулупова.

— У тебя нет вопросов получше? — сказал Хирсанов. — А теперь забудь, ничего не было, ты ничего не читала и ничего не знаешь. Все! Ты поняла?

— Что я поняла?

— Все.

— В каком смысле? Между нами — все?

— Между нами все отлично, если ты все сделала, как я просил. Все отлично. Пока, Мил, никому ничего не рассказывай. Ничего не было, ты ничего не знаешь. Пока. Я тебе позвоню.

Хирсанов вспомнил все, что говорил ей, как бы оценивая свои действия: кажется, самолет удалось посадить на полосу без видимых повреждений. Он закрыл свой ноутбук, удалив перед этим переписку с Тулуповой, и снова сел в машину. Взглянул на водителя, не понимавшего, что происходит. Он решил, что теперь может вести машину сам и хочет в ней быть один.

— Сколько до Москвы? — спросил он.

— Полчаса, наверное.

— Километров?! — почти крикнул Хирсанов.

— Тридцать пять. Как движение пойдет, может, и быстрее…

“Какой услужливый идиот”, — подумал Хирсанов, и ему захотелось быстрее от него избавиться.

— Тут хотят автобусы к вам? Я уже сам готов вести машину.

— Да, но я думал заехать в Москву, раз уж я…

— Это как хочешь. На ближайшей остановке выйдешь, я с тобой расплачусь и все. За все спасибо. Понял?

— А-а нельзя ли с вами…

— Будет так, как я сказал. Дальше езжай куда хочешь…

33

Часов около семи, когда редакционная жизнь постепенно замерла и по домам разошелся технический персонал, Вольнов увидел на мониторе неоткрытое письмо от Тулуповой. Прочел то, что она написала про лыжные прогулки, улыбнулся и открыл прикрепленный документ.

Сначала слова не очень обнажали смысл: “По вашему поручению, в развитие сценарной разработки под рабочим названием “План разведения мостов” специальной аналитической группой в составе…” — читал он.