Мужчины на моей кушетке

Я тщательно обдумывала свою реакцию на Марка. После первой, самой трудной стадии наши беседы часто текли без усилий. Я ощущала наше внутреннее родство, легкость общения с близкой душой. Я становилась свободнее и светлее в его присутствии, как будто, несмотря на то что мне нужно было руководить сеансом и постоянно помнить о своей работе, я с ним каким-то образом была собой .

В Марке не было ничего экзотического. Он был средний американский парень из среднего класса, средней внешности, среднего достатка и среднего интеллекта. Вокруг него не было никакого пространства для проекции, никакой искрящейся фантазии, которая могла бы расцветить его образ, никаких обещаний заманчивых приключений.

Наше взаимодействие ощущалось как цельное, чистое в своем эмоциональном влечении. Я видела в Марке реального человека и чувствовала искреннее наслаждение в его присутствии.

Марк дал мне понять нечто важное о том, чего мне не хватало: о контакте, опирающемся на реального мужчину, а не только на то, что мне было от него нужно, или чем бы я хотела его видеть, или во что, по моему мнению, могла бы его превратить. Это было просто взаимодействие двух реальных людей, наслаждающихся друг другом — такими, каковы они есть.

И все же, несмотря на то что меня влекло к Марку, меня беспокоило наше с ним сильнейшее сходство. Как я становилась зеркалом для моих пациентов, так Марк ненамеренно — но красноречиво — становился моим зеркалом. Я видела в нем себя — непризнанную часть своей личности, простую девчонку из маленького городка во Флориде, и то, что я считала посредственной, пресной, мертвой жизнью, от которой мне хотелось убежать. Однако в Марке я увидела красоту, которая помогла мне избавиться от этого ложного восприятия и принять реальность.

* * *

Через пару недель позвонил Рами:

— Я заказал билеты на самолет в Мексику, — сообщил он. — В то место, о котором ты говорила, — Гуанахуато…

Билл

Пациенты часто осторожничают, встречаясь с психотерапевтом впервые, и я привыкла к тому, что на начальных сеансах меня подвергают испытаниям. Думаю, это сродни тому, что происходит на свидании: сидя друг напротив друга в романтическом ресторане, потенциальные партнеры задают себе одни и те же вопросы: «Сможем ли мы поладить? Подходим ли мы друг другу? Будут ли у нас хорошие отношения?»

Однако Билл не хотел ждать.

— Прежде чем мы начнем, мне нужно знать, что вы собой представляете, — сказал он, откидываясь на спинку дивана со скрещенными на груди руками. Суд открыл заседание, и он готов был исполнять обязанности судьи.

— Вы гадаете, сумею ли я помочь вам? — сказала я, поднимая брови и улыбаясь.

— Именно!

Многие вопросы пациентов нацелены на то, чтобы вычислить, действительно я окажусь полезной или нет. Мне приходилось слышать вопросы о моей трудовой практике, о том, в какой школе я училась, есть ли у меня какой-то личный опыт решения подобных проблем. Ответ может оказаться не таким, какой они желают услышать, так что я научилась реагировать гибко: «Я не замужем, но я успешно лечила супружеские пары. У меня нет детей, но я лечила матерей. Я лечу мужчин с эректильной дисфункцией, но у меня нет пениса. Может быть, я и не смогу лично отождествиться с вашими жизненными обстоятельствами, но вы платите мне за набор профессиональных навыков, а не за наше сходство».

* * *

В редких случаях суждение обо мне выносили еще до того, как я успевала открыть рот. Однажды в мою приемную зашла пожилая дама. Когда я распахнула дверь, чтобы поздороваться с ней, она бросила на меня один взгляд, пробормотала: «О нет!» — и сразу же пошла прочь.

Я поспешила за ней по коридору и спросила, не хочет ли она все-таки зайти в кабинет и объяснить мне, что происходит. Она согласилась, но сказала, что не верит, что столь молодо выглядящая женщина может помочь ей. К счастью, она позволила мне развить эту тему, и выяснилось, что ей было стыдно просить о помощи человека моложе ее самой. Кончилось тем, что она стала со мной работать, и, как только она преодолела свое изначальное сопротивление, все пошло хорошо.

Но недоверие ко мне этого мужчины, Билла, было гораздо выше среднего, он словно начал с убеждения в том, что я не буду ему полезна или доступна для него. Билл производил впечатление эмоционально зависимого человека, который не ждал, что кто-то окажется способным удовлетворить его потребности. Я попала в оборонительную позицию еще до того, как мы начали.

— Расскажите мне, что вам нужно от терапевта, — попросила я.

— Мне не нужна врачиха, которая будет весь час только сидеть и кивать! — заявил Билл.

— Значит, вы нуждаетесь в непосредственном руководстве, — предположила я.

— Да, но я пока не уверен насчет вас. — Билл окинул меня оценивающим взглядом, потом добавил: — Может быть, мне следовало пойти к терапевту-мужчине. Вы будете слишком меня отвлекать.

— В этом случае, возможно, я — именно то , что вам нужно, — возразила я, имея в виду, что если я вызываю какую-то реакцию, то кто лучше меня сможет разобраться с этой реакцией?