Мужчины на моей кушетке

Все это едва ли имело какое-то значение. Я никогда не могла доверять человеку, способному на такую двуличность, поэтому сразу же ушла. Но Стив не смирился. Он несколько недель засыпал меня СМС и электронными письмами, утверждая, что ощущает особую связь со мной. Он даже предложил – надо же, какая великая жертва с его стороны! – перестать встречаться с другими женщинами. Я буду его единственной. Не считая жены.

Какая честь! Я могла занять место любимой наложницы в гареме. После этого все, что мне оставалось сделать, – это изгнать его жену, и тогда я стала бы шахиней.

Я велела ему больше никогда мне не звонить и не писать.

Итак, у меня не было ни малейшей причины встречаться со Стивом. Но меня заело любопытство. Я решила, что из разговора с ним смогу вынести что-то такое, что поможет моим пациентам. Написала ему, что живу в Нью-Йорке и он может прилететь ко мне и побеседовать за чашечкой кофе. Стив ответил, что сумеет взять отгул через пару дней.

* * *

Вплоть до нашей встречи я совершенно о нем не думала. Я была слишком занята. Вдобавок к индивидуальным сеансам раз в неделю я вела мужскую группу. В ней было пять участников, каждого из которых я также вела индивидуально. Каждый из членов группы подписал клятву о конфиденциальности, чтобы все пациенты чувствовали себя свободно и могли делиться самыми потаенными переживаниями.

Конкретной темы у группы не было, и я не составляла загодя никаких программ. Пациенты могли говорить обо всем, о чем хотели, и никогда не знали, что будет происходить на следующей встрече. Не было и конкретной структуры встреч, так что каждый мог высказываться в произвольном порядке, и было очень интересно наблюдать, как пациенты на это реагируют. Я  лишила их всяких социальных ролей, все они оказались на игровом поле с равными условиями.

Часто возникали неловкие паузы, вытаскивая на поверхность всякого рода социальную тревожность. Всегда вставал вопрос о том, кому начинать, и тащил за собой следующие: кто считает, что его сообщение стоит того, чтобы его выслушать? Кто возьмет на себя лидирующую роль? Кто монополизирует внимание группы? И кому придется на это реагировать? И не станет ли мое сообщение бременем для группы? Чувствую ли я, что заслуживаю поддержки? Смогу ли принять ее? Смогу ли я поделиться своими мыслями и вытерпеть публичную интимность? Так ли необходимо мне быть «разрешителем» проблем для всех остальных? Что делать: попытаться захватить лидерство – или отстраниться?

На мой взгляд, это увлекательное занятие – наблюдать, как возникает соперничество, и часто один член группы выступает как альфа-самец, а остальные принимают подчиненные роли.

В нашу группу вошли Бадди, Оскар, Джон, Антуан и Эндрю.

Антуан, француз-музыкант, был сексуален до безумия и пытался оправиться от несчастной любви. Он одевался как молодой Джеймс Дин, и его личность отражала это картинное бунтарство. Аутсайдер, художник по натуре, чуждый условностям, весь из себя уязвленный и сентиментальный, с красивым смуглым лицом и трехдневной щетиной.

Эндрю предпочитал костюмы и консервативные галстуки. Он часто бывал зажат и скован в общих разговорах, как и подобает банковскому функционеру – чувствовал себя не в своей тарелке. Он жил одиноким холостяком в течение 10 лет, после того как принял решение оставить жену, которую разлюбил.

Бадди руководил почтовым подразделением. Худой, лысеющий, самодовольный, такой же бесцеремонный, как и многие его суждения. Не было такого спора, в который он не ввязался бы с удовольствием.

Джон любил женщин – до самозабвения. Его консервативная одежда контрастировала с гладкой манерой речи. К сожалению, он недостаточно доверял женщинам, чтобы сколько-нибудь долго оставаться с одной из них.

Оскар был мачо. Он компульсивно изменял жене и отказывался признавать женщин вообще. Руководил собственной компанией и не скрывал своих подозрений насчет того, что я испытываю к нему личную неприязнь и на самом деле мне на него наплевать.

Однажды вечером Оскар обрушил на нас вихрь сомнений по поводу того, оставаться ли ему с женой или бросить ее ради молоденькой китаянки. Шелли была его личной помощницей, недавней иммигранткой, которую он нанял на «черную» зарплату. К тому же она была матерью-одиночкой. Они спали вместе почти год, и он снял для нее тайную квартирку, удобно расположенную неподалеку от его центрального офиса.

Так и не сумев покончить со своей нерешительностью за месяц наших индивидуальных встреч, Оскар решился вынести свои тревоги на заседание группы. Он надеялся, что высказывания других участников помогут ему достичь какой-то ясности.

– Я не уверен, что на самом деле люблю Шелли, – объяснил он. – Может быть, это просто одержимость. Но зато я хотя бы ощущаю страсть . К жене я ничего не чувствую. Думаю, это означает, что у нас с ней все кончено.

– Какие твои потребности удовлетворяет Шелли? – спросил Джон. Он дольше всех проходил лечение у меня и часто задавал вопросы, пользуясь клинической терминологией.