Мужчины на моей кушетке

Способен ли он не утратить любовь, когда женщина его разочаровывает и отношения между ними становятся натянутыми? Может ли их любовь быть не той территорией, где они утратят себя и свои индивидуальные голоса, но такой, где они их обретут?

Помню, как в разговоре с подругой я выразила тревогу по поводу того, что в начале своей практики я хотела помогать женщинам, но стала в основном работать с мужчинами – и теперь гадаю, не утратила ли я свою изначальную цель. «Ты помогаешь женщинам, – отозвалась она, – и больше, чем можешь себе представить».

Я всерьез задумалась о том, как я помогаю пациентам формировать свой способ общения с женщинами. Я часто сталкивалась с вариациями «гладиаторского», воспитанного нашей культурой типа мужественности даже у кажущихся самыми мягкосердечными мужчин, и видела в этом реальное препятствие к их личностному росту.

Я была полна решимости сыграть свою роль в переопределении того, что это значит – быть мужчиной. Я хотела помочь им добраться до своей собственной природной мягкости, равно как и внутренней «мускулатуры».

Я помогала каждому из них найти новую формулировку для их собственного уникального представления о том, каким должен быть мужчина. И думала: а что такое идеальный мужчина для меня? Он остается неколебим перед лицом неуверенности – спутницы любви, он остается невозмутим перед лицом женщины, которая пинается и вопит, грозясь уйти. Он достойно справляется со своей потребностью во власти; он использует свою силу, чтобы строить и создавать. Он становится могущественным, не обирая других (особенно женщин), но благодаря своему умению делиться и дарить. Он обретает власть, будучи в мире полезной силой. Он трудится, чтобы способствовать величию в других людях, включая и его женщину. Он питает высшее уважение к себе и к человеку, которого любит. Он не видит в успехах других угрозу себе, потому что он тверд в определении собственной ценности. Ему нет нужды эксплуатировать слабости других, чтобы наращивать собственную силу.

Заставить этих мужчин и саму себя воплотить эти идеалы в жизнь было непросто. Когда меня расстраивали мои пациенты, я звонила маме и говорила ей, что мне хочется сдаться. Почему я помогаю этому человеку, спрашивала я в моменты, когда мне особенно сильно хотелось взбунтоваться.

Однажды мама посоветовала мне заглянуть в Библию, раскрыть Второе послание к Коринфянам, главу 13: «Прочти вслух первую строчку». Я прочла. Там было написано: «Любовь долготерпит». Вот скука, подумала я. Проехали…

Стоп, да ведь это же моя проблема ! У меня действительно были трудности со способностью любить. Любовь оказалась совсем непростым делом, непохожим на романтику. Это было не только теплое чувство: любовь требовала определенной прочности, внутренней стойкости.

Я пришла к пониманию, что мужчины несовершенны, что они могут разочаровывать. Они проживают свою жизнь не для того, чтобы точно соответствовать нашим представлениям – а будь это так, мы бы, вероятно, возненавидели их за это. Истина состоит в том, что ни один мужчина не может быть моим спасителем, моим Иисусом, моим Буддой – или моей мамой. Он – просто мужчина.

* * *

Когда дело идет о терпимости в близости, у каждого из нас имеются свои пороги того, что мы способны выдержать в отношениях.

Мы с Рами бестолково тыкались туда-сюда. Я приближалась – он отдалялся. Я делала шаг назад – он придвигался ближе. Ни одному из нас не нравилась чрезмерная близость.

Мы оба хотели, чтобы за нами гнались. Рами открывался мне навстречу, потом затевал ссору. Я чувствовала себя уязвимой, потом затевала ссору. Все это было порождено неуверенностью, а не страстью. Никто из нас не был ни храбрым, ни мужественным.

Я делала много записей в дневнике во время моего романа с Рами. В основном это были бестолковые списки и бесконечные страницы, описывавшие мой поиск ясности. Казалось, в основе моих размышлений лежал вопрос: «Действительно ли он меня любит?»

Но настоящий вопрос был иным: «Способна ли я любить?»

Точно такой вопрос, который задал мне Дэвид.

Терпение, мужество, толерантность. Вот качества, которые определяют ответ на него. Поскольку я задавала этот самый вопрос своим клиентам и помогала им отвечать на него самостоятельно, я начала по-настоящему узнавать о том, что представляет собою навык любви. И это оказались самые незаметные, наименее очаровательные ее стороны.

* * *

Марк сообщил, что в последнее время реже бывает в садомазохистском клубе и проводит больше времени со знакомыми женщинами.

Снижение частоты пользования «подземельем» никогда не было целью нашей терапии, поскольку это не мое дело – пытаться реформировать чьи-то сексуальные привычки, если только они не становятся причиной проблемы. Но терапия помогла Марку стать позитивнее, и это со всей очевидностью создало новый баланс его потребностей.

Похоже, чем более сильным он себя ощущал, тем меньше интересовал его процесс порки женщины кнутом – хотя он признавал, что это всегда будет для него возбуждающим средством. Но сейчас он просто хотел найти взаимоотношения, проникнутые любовью.