Мужчины не ее жизни

«Ты должен был мне сообщить, что потерял список, — писал отец Эдди. — Я бы переписал имена и адреса и переслал бы тебе. Слава богу, кто-то смог оценить важность этих бумаг. Примечательный акт человеческой доброты — и это в то время нашей истории, когда акты доброты становятся редкостью. Кто бы это ни был, мужчина или женщина, он даже не потребовал компенсации почтовых расходов! Наверно, все решило название Экзетера на конверте. Я тебе всегда говорил, что трудно переоценить влияние доброго имени академии…» Мятный писал Эдди, что добавил одно имя и адрес — экзонианец, проживавший неподалеку от Уэйнскотта, по непонятной причине не попал в первоначальный список.

Для Теда время это тоже было трудным. Рут заявила, что у нее от швов кошмары по ночам; кошмары у нее случались главным образом, когда в доме дежурил Тед. Однажды ночью девочка, заливаясь слезами, звала мать — только мамочка (и, к еще большему раздражению Теда, — Эдди) могла утешить ее. Теду пришлось звонить им в собачью будку и просить приехать. Потом Эдди пришлось везти Теда в собачью будку, где, как воображал Эдди, отпечатки его и Марион тел были все еще видны на (возможно, все еще теплой) кровати.

Когда Эдди вернулся в дом Коулов, свет во всех комнатах наверху горел. Рут можно было успокоить, только нося ее от фотографии к фотографии. Эдди вызвался завершить экскурсию, чтобы Марион могла лечь в постель, но Марион, казалось, доставляет удовольствие эта прогулка по дому. На самом же деле Марион знала, что это, вероятно, ее последнее путешествие с дочерью на руках по фотографической истории ее мертвых мальчиков. Марион удлиняла рассказы, связанные с каждой из фотографий. Эдди уснул в своей комнате, но дверь в коридор второго этажа не закрыл, и некоторое время до него еще доносились голоса Марион и Рут.

По вопросам девочки Эдди понимал, что мать с дочерью рассматривают фотографию Тимоти (в средней гостевой спальне) — плачущего и покрытого грязью.

— Но что случилось с Тимоти? — спросила Рут, хотя знала эту историю не хуже Марион. Теперь уже и Эдди знал все эти истории.

— Томас толкнул его в лужу, — сказала Марион.

— А сколько лет испачканному Тимоти? — спросила Рут.

— Сколько тебе, детка, — сказала ей мать. — Ему тогда было ровно четыре…

Эдди знал и следующую фотографию — Томас в своей хоккейной форме на экзетерском катке. Он стоит, обнимая мать одной рукой, словно она замерзла за то время, пока он играл, но еще, похоже, она горда тем, что стоит там вместе с обнимающим ее сыном; на том, как это ни глупо, нет коньков, которые он уже снял, но он в полной хоккейной форме и в незашнурованных баскетбольных кедах. Томас выше Марион. Рут в этой фотографии нравилось, что Томас широко улыбается, зажав зубами хоккейную шайбу.

Перед тем как ему заснуть, Эдди услышал очередной вопрос Рут:

— А сколько Томасу с этой штукой во рту?

— Столько, сколько Эдди, — услышал Эдди ответ Марион. — Ему только-только исполнилось шестнадцать…

Около семи утра зазвонил телефон. Марион, еще лежавшая в кровати, сняла трубку. По молчанию она догадалась, что это миссис Вон.

— Он в другом доме, — сказала Марион и повесила трубку.

За завтраком Марион сказала Эдди:

— Хочешь пари? Он порвет с ней еще до того, как Рут снимут швы.

— Но ведь швы снимают в пятницу, разве нет? — спросил Эдди. (До пятницы оставалось только два дня.)

— Он порвет с ней еще сегодня, — ответила Марион. — Или, по крайней мере, попытается. Если она станет упираться, то, может, ему потребуется еще пара дней.

Миссис Вон и в самом деле стала упираться. Тед, видимо предчувствуя эти трудности, попытался порвать с миссис Вон, послав к ней Эдди, чтобы тот сделал это за него.

— Что-что я должен сделать? — спросил Эдди.

Они стояли у самого большого стола в мастерской Теда, на который Тед уложил кипу из приблизительно ста рисунков, изображающих миссис Вон. Тед не без труда застегнул туго набитый портфель — это был самый большой из его портфелей, с его инициалами, вытесненными золотом на коричневой коже, — Т. Т. К. (Теодор Томас Коул).

— Ты отдашь ей рисунки, но без портфеля. Отдай ей одни рисунки. Портфель мне нужен, — проинструктировал Тед Эдди, который знал, что этот портфель — подарок Марион. (Об этом Эдди сказала сама Марион.)

— Но разве вы не увидитесь сегодня с миссис Вон? — спросил Эдди. — Разве она не ждет вас?

— Скажи ей, что я не приеду, но хочу, чтобы у нее остались рисунки, — сказал Тед.

— Но она спросит меня, когда вы приедете? — ответил Эдди.

— Скажи ей, что не знаешь. Просто отдай ей рисунки. И постарайся говорить как можно меньше, — сказал Тед парнишке.

У Эдди едва хватило времени, чтобы сообщить об этом поручении Марион.