Мужчины не ее жизни

В каждом браке у супругов есть свои конкретные обязанности; всегда есть кто-то один, кто выносит мусор, и кто-то непременно берет на себя обязанность следить, чтобы не кончился кофе, или молоко, или зубная паста, или туалетная бумага. Алан отвечал за температуру: он открывал и закрывал окна, он настраивал термостат, он затапливал камин или давал ему погаснуть. И потому Рут оставила открытым окно в их номере в «Станхопе». И когда первые утренние машины разбудили ее в пять часов, и когда Грэм забрался в кровать и улегся между родителями, потому что ему стало холодно, Рут сказала:

— Алан, если ты закроешь окно, я думаю, мы еще сможем поспать.

— Мне холодно, папа, — сказал Грэм. — Папа совсем замерз, — добавил мальчик.

— Мы все замерзли, Грэм.

— Папа сильнее замерз, — сказал Грэм.

— Алан? — начала говорить Рут.

Она сразу все поняла. Она осторожно обняла Грэма, который прижался к ней, и, не глядя, прикоснулась к холодному лицу Алана. Она опустила руку ниже — под одеяло, где ее тело и тело Грэма были теплыми, но даже и под одеялом Алан был холоден — холоден, как пол в ванной в ее вермонтском доме зимним утром.

— Маленький, — сказала Рут Грэму, — давай-ка пойдем в другую комнату. Пусть папа еще немного поспит.

— Я тоже хочу немного поспать, — сказал ей Грэм.

— Пойдем в другую комнату, — повторила Рут. — Может, ты поспишь с Кончитой.

Они прошли по гостиной номера — Грэм тащил за собой свое одеяло и плюшевого мишку, Рут была в футболке и трусиках; даже брак не изменил ее спальных привычек. Она постучала в дверь комнаты Кончиты и разбудила ее.

— Извините, Кончита, но Грэм хочет поспать у вас, — сказала ей Рут.

— Конечно, детка, — давай, заходи, — сказала Кончита Грэму, который протопал мимо нее к ее кровати.

— Здесь не так холодно, — заметил мальчик. — В нашей комнате холодища. Папа совсем замерз.

— Алан умер, — прошептала Рут Кончите.

Она вышла в гостиную, там набралась мужества вернуться в свою спальню. Закрыв окно, она прошла в ванную, где наспех вымыла руки и лицо, почистила зубы, не обращая внимания на волосы. Потом она кое-как оделась, ни разу не взглянув на Алана и не прикоснувшись к нему. Рут не хотела видеть его лицо. Всю оставшуюся жизнь она хотела представлять его таким, каким он был живой; и без того было худо, что она унесет с собой в могилу воспоминание о неестественном холоде его тела.

Когда она позвонила Ханне, не было еще и шести.

— Тебе со мной лучше дружить, — сказала Ханна, сняв трубку.

— Это что за хер? — услышала Рут голос экс-вратаря.

— Это я. Алан умер. Я не знаю, что делать, — сказала Рут Ханне.

— Ах, детка, детка… я сейчас буду! — сказала Ханна.

— Это что за хер? — снова спросила бывшая хоккейная звезда.

— Слушай, иди — найди себе другую шайбу! — услышала Рут голос Ханны. — Не твое сраное дело, кто мне звонит…

Когда Ханна приехала в «Станхоп», Рут уже позвонила Эдди в Нью-Йоркский спортивный клуб. Эдди и Ханна взяли все хлопоты на себя. Рут не пришлось говорить с Грэмом, который, к счастью, снова уснул в кровати Кончиты; мальчик проснулся только после восьми, а к этому времени тело Алана уже увезли из отеля. Ханна, которая повела Грэма завтракать, проявила удивительную изобретательность, отвечая на его вопросы о том, куда делся папа. Оказаться на небесах Алан еще не мог, решила Рут; она полагала, что еще слишком рано заводить разговоры о небесах, которых в скором времени будет предостаточно. Ханна держалась более практичного вранья: «Твой папочка уехал в офис, Грэм» или «Твой папочка, может быть, отправится путешествовать».

— Путешествовать куда? — спрашивал Грэм.

Кончиту Гомес смерть Алана сразила наповал. Рут просто окаменела. Эдди вызвался отвезти их всех в Сагапонак, но Тед Коул не напрасно учил свою дочь езде. Рут знала, что может выехать с Манхэттена или приехать туда в любое время, когда ей нужно. Хватит и того, что Эдди и Ханна избавили ее от забот о теле Алана.

— Я могу вести машину, — сказала им Рут. — Что бы ни случилось, машину я могу вести.

Но искать в одежде Алана ключи было выше ее сил. Эдди нашел ключи. Ханна упаковала одежду Алана.

В машине Ханна сидела сзади с Грэмом и Кончитой. В обязанности Ханны входило отвлекать Грэма — это была ее роль. Эдди сидел рядом с Рут на пассажирском сиденье. Эдди пришел к выводу, что его роль остается неопределенной, но он занялся изучением профиля Рут; Рут никогда не отрывала глаз от дороги — только для того, чтобы посмотреть в зеркало заднего вида или в боковые.

Бедный Алан, думал Эдди, вероятно, это была острая сердечная недостаточность. Так оно и было на самом деле — Эдди оказался прав. Но более интересным было то, в чем он оказался не прав. А не прав он был в том, что воображал, будто влюбился в Рут, глядя на ее скорбный профиль; он не понимал того, как сильно в этот момент она напоминала ему свою несчастную мать.