Мужчины свои и чужие

«Прошло десять лет, подтвердивших, что она была пра­ва», – с горечью подумала Лиони. У Рея был целый ряд по­дружек, а теперь он к тому же собирался жениться, тогда как она, верящая в настоящую любовь, всего пару раз сбегала на свидания. Так можно опуститься до флирта с почтальоном.

Лиони притворилась, что смотрит телевизор, а сама при­слушивалась к тому, что говорила Мел.

– У папы очень хороший дом, но, конечно, когда мы все приезжаем, становится тесновато, хотя там полно ванных комнат, – говорила ее дочь, всю жизнь прожившая в малень­ких домиках с одной ванной комнатой и постоянной очере­дью у ее дверей. – Флисс хочет переделать одну спальню в гардеробную. У нее столько одежды!

«Да уж! – мысленно прорычала Лиони. – Наверняка ко­роткие юбчонки и кожаные вещи в обтяжку». Она представи­ла себе руководительницу группы поддержки со сверкающи­ми светлыми волосами и зубами, которые даже в детстве не злоупотребляли сладким. Или она деловая женщина, адво­кат, и ходит только в строгих костюмах?.. Внезапно Лиони опомнилась. Что с ней происходит? Она сама хотела рас­статься с Реем, сама затеяла весь этот мучительный процесс развода, почему же она сейчас ревнует его к этой потрясаю­щей Флисс? Он имеет право на личную жизнь. Она ведь его, по сути дела, оттолкнула, разве не так?

Кем надо быть, чтобы не желать Рею хоть немного счас­тья? Сукой, вот кем! Настоящей сукой. ^

В этот вечер Эбби ела очень мало, что было совсем на нее не похоже. Обычно она оставляла далеко позади свою сестру, которая клевала, как птичка. Сегодня же Эбби бессмысленно гоняла по тарелке кусок курицы.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоилась Лиони, глядя на дочь, сидящую рядом с бабушкой на диване.

Эбби слегка улыбнулась.

– Хорошо, мама, хорошо, – ответила она. – Просто есть не хочется.

– Не может быть, – фыркнул Дэнни.

Глаза Эбби сверкнули, но она промолчала. Лиони обод­ряюще ей улыбнулась и дала себе клятву прибить Дэнни, когда они останутся наедине. Он не сумеет без ошибки написать «чуткость» и уж точно не знает, что это слово значит!

Эбби молча унесла тарелки на кухню, а Мел тем време­нем копалась в красивой пластиковой сумке, какой Лиони раньше у нее не видела. Еще один подарок от любящего па­паши.

– Фотографии! – радостно возвестила Мел, выуживая из сумки несколько толстых конвертов. – Хочу поскорее пока­зать их тебе, мама.

Лиони сжала зубы. Ничего не поделаешь, придется при­твориться, что она получает удовольствие от просмотра фо­тографий очаровательной Флисс.

Все уселись на диван для просмотра драгоценных фото­графий. Первая пачка явно была работой Мел – на фото ни­чего нельзя было разобрать. Вторая оказалась получше.

– Это я снимал! – похвастался Дэнни.

После нескольких снимков девочек и Рея, который вы­глядел здоровым и загорелым, Лиони увидела Флисс.

– В этот день мы катались на пароме до виноградни­ков, – прокомментировала Мел, передавая фотографию ма­тери.

Лиони смотрела на нее в шоке. Вместо молодой, краси­вой девушки, какой она представляла себе Флисс, Лиони увидела женщину никак не моложе себя. Но на этом сходство заканчивалось. Флисс была такого же роста, как Рей. По-мальчишески коротко стриженные волосы, лицо без единой морщинки, как на рекламе увлажнителя «Ревлон» для тех, кому за сорок, и ноги до ушей, обтянутые линялыми джинса­ми. На каждом снимке она улыбалась, обнимая Рея, или сме­ялась, стоя рядом с Мел и Эбби, которая обычно боялась ка­меры. Даже Дэнни заставили попозировать на пароме – он стоял рядом с Флисс, а его длинные волосы развевались на ветру.

– Знаешь, она хорошенькая и очень умная. Работает юристом в папиной фирме, – доложила Мел, не замечая, что Лиони передает фотографии Клер механическими движения­ми робота. – Она превосходно одевается. Папа дразнит Флисс за то, что ее два года подряд выбирали юристом, оде­тым лучше всех в фирме.

Лиони понимала, что ей никогда не добиться таких успе­хов где бы то ни было, разве что шелковые блузки огромного размера и необъятные юбки вдруг станут haute couture.

– И что самое удивительное – она почти не пользуется косметикой! – в восторге добавила Мел, вбивая последний гвоздь в гроб матери. – Тушь и немного помады – вот и все. Только маникюр делает. В Америке все делают маникюр.

Лиони подумала о своей манере сильно краситься и о том, сколько времени она каждое утро проводит у зеркала. Она из дому не выйдет, не подведя глаза, не наложив тени и не нарумянив щек. Не говоря уже о туши и помаде.

Мел говорила о своей элегантной и красивой мачехе с такой гордостью, что Лиони невольно задумалась: а что же дочь думает о ней? Ведь ей, наверное, хочется иметь такую мать, как Флисс, а не размалеванную толстуху, которая гром­ко смеется даже над глупой шуткой, чтобы скрыть свою не­уверенность. Она попыталась посмотреть на себя глазами Мел: крупная, располневшая женщина, пытающаяся скрыть свою полноту за свободными развевающимися одеждами и которая слишком сильно красится, чтобы казаться интерес­ной…