Мужеедка

Саймон улыбнулся. Точный математический подсчет показал бы, что сейчас он в девятнадцать раз симпатичнее, чем в школе. Как Хулио Иглесиасу, возраст был ему к лицу. И почему мужчин так красят морщинки у глаз и седина? —задавалась вопросом Кларисса. Почему взъерошенные волосы мужчинам идут, а у женщин выглядят ужасающе? Почему мужчинам позволено публично портить воздух, а сотни несчастных женщин взрываются изнутри? Почему мужские костюмы скрывают все изъяны, тогда как женская одежда — сущая реклама целлюлита?

— Кларисса?

— Ой, прости… Что?

— Я спрашивал, — в голосе Саймона прозвучала досада, — ты счастлива?

— Еще бы. Эти колечки такие классные, как секс с незнакомцем.

— В браке.

Кларисса прекрасно поняла, что он имел в виду.

— Саймон, я верю в Аарона.

— Это… это замечательно. Рад за тебя.

— Я верю, что он вразумит своих родителей.

— А если нет?

— Ты когда-нибудь слышал о брачных обетах, Саймон? «В горе и в радости, в богатстве и в бедности» и все такое…

Если честно, то изначально Кларисса хотела вычеркнуть эту часть, но Аарон не позволил.

— Кларисса, ты прекрасно знаешь, что с «горем» тебе справиться не под силу. — Саймон с улыбкой покачал головой. — Любовь моя, я удивлен, что ты продержалась так долго.

Кларисса и сама удивлялась. Она удивлялась не далее как сегодня утром, когда заметила, что улыбнулась паре, живущей по соседству. Удивлялась, что ей неловко ездить на БМВ, когда вокруг — сплошные «тойоты», «фольксвагены» и «хонды», причем нет ни одной такой же новой и сверкающей, как у нее. Она удивлялась, что в глубине души получает удовольствие, покупая вещи задешево.

Она удивлялась, чувствуя досадно растущее удовлетворение. Не счастье, нет… «Счастье» — это нечто совсем другое. Но и несчастливой она тоже не была.

И это ее тревожило. Это срочно пора было менять.

После ланча (с десертом, капуччино и… о да, с печеньицем и, конечно, с восхитительными крохотными мятными конфетками) Саймон проводил Клариссу на бульвар Санта-Моника, где вовсю шли строительные работы. Там, в окружении тракторов, бульдозеров и гор вывернутой земли, они молча дожидались ее машину. Кларисса очень надеялась, что никто из общих знакомых ее не узнает. Было бы неприятно, если бы Аарону донесли, что она встречалась с единственным из своих бывших приятелей, к кому еще сохранила какие-то чувства.

А чувства и впрямь сохранились. Она размышляла об этом, пока служители, как навозные жуки, метались по парковке в поисках хозяйских «мерседесов», БМВ и периодически — «лексусов». На таких ездили иногородние… или сценаристы. Пока Саймон, по его настояиию, расплачивался с парковщиком, она взвешивала все «за» и «против».

Саймон — модный, светский, роскошный, уверенный в себе.

Кроме того, у него красивый нос и длинные ноги.

Правда, уши слегка оттопыренные, но это проблема для ребенка, а не для взрослого мужчины с пышной шевелюрой.

Аарон — умный, совсем не светский, но старательный, милый, уверенный в себе. И кроме того — ее муж.

Тоненьким голоском Сьюзи (карманная версия, в черном облачении чертенка, забравшаяся на левое плечо) поинтересовалась, что мог любой из них вообще найти в Клариссе. Дженнифер (махонькая, с крылышками ангелочка, на правом плече) тут же заметила, что любой достойный мужчина счел бы Клариссу неотразимой. И похвалила новые туфли Клариссы (настоящая находка, куплены в бутике Трейси Росса на Сансете еще до замужества).

— И поэтому я решил стать буддистским монахом.

Кларисса посмотрела на Саймона.

— Оранжевый — не твой цвет. Ты — «зима», Саймон, а не «осень».

Он стоял рядом с ее машиной и держал дверь открытой. Его «кадиллак-эскалэйд», самый модный автомобиль на данный момент, из которого несся оглушающий рэп, стоял позади БМВ. Саймон понял, догадалась Кларисса, что ни слова из его речей последних десяти минут она не слышала.

— Я помню, как ты подбирала мои сезонные цвета, — сказал Саймон.

— На уроке биологии, — подтвердила Кларисса. — Надеюсь, ты по-прежнему следуешь моим рекомендациям?

Саймон улыбнулся. Клариссе вдруг до смерти захотелось провести по его морщинкам языком.

— Ловко выкрутилась, солнышко. Но ты все равно витала в облаках, и, боюсь, меня рядом не было.

Несколько завсегдатаев «Пальмы» (из шоу-бизнеса, понятно) дожидались, пока Кларисса наконец сядет в машину, чтобы они могли унестись обратно в офисы и трепать нервы своим помощникам. Кларисса запрыгнула в БМВ, и Саймон, прежде чем захлопнуть дверцу, склонился к ней.

— Кларисса, — начал он, целуя ее в щеку, — я все еще…

Но вдруг осекся, слегка тряхнул головой и, не закончив, хлопнул дверцей. Кларисса закричала через окно:

— Что? Ты все еще что?