Мужество

– Я сам прачка, – сказал он наконец. – Твои пустячки стирать – это ерунда. Я брюки сам выстирал.

Дина ежилась. Ей захотелось домой. Вопрос о прачке озадачил ее, стал символом предстоящих неудобств.

– А инженеры тоже сами стирают?

– Нет. Не знаю. Кажется, у них есть уборщицы.

Дина повеселела, и снова все ей понравилось.

Они обедали в столовой. Дина хохотала, получив у входа жестяную миску и прибор. Она хвалила суп, но каша смутила ее, и она не стала есть.

– Я не голодна, Андрюша, – деликатно сказала она. По дороге домой они встретили главного инженера Сергея Викентьевича. Он смотрел на Дину с восхищением и сразу заговорил о том, что ей готово место в конторе.

– А ты, Круглов, следи за нею, – сказал он на прощанье. – Наши мальчики все с ума сойдут.

Инженеры очень быстро узнали о том, что приехала красавица. Вновь прибывший инженер Костько был допрошен очень подробно. Вечером около комсомольского барака появилась группа инженеров на лыжах – они громко острили, играли в снежки, принимали изящные позы, смотрели на окна.

Круглов, смеясь, завесил окно. Дина закрыла двери на ключ. Им никого не нужно было, они никого не хотели впускать. Когда рано утром Андрей уходил на работу, Дина проснулась. Она осмотрела его со всех сторон и сказала теплым со сна, счастливым голосом:

– Такие люди у Джека Лондона. Ты воды принес?

– Принес.

– А тебе нельзя не идти?

– Нельзя. Я тебе приготовил растопку. Дрова в печке. Чайник налит.

– Хорошо, – улыбаясь с закрытыми глазами, сказала Дина.

Он был доволен, что избавил ее от хлопот. Но к часу, когда он вернулся домой, Дина прибрала комнату, расстелила скатерть на столе, расставила свои флаконы и безделушки и напекла оладий, которые показались Андрею восхитительными.

– Видишь, достала муку и масло, – хвасталась Дина. – Ты не думай, я не бездельница. А мне не придется потрошить убитых лисиц и кабанов?

Она начала работать в конторе, и через неделю все прорабы, включая Павла Петровича Михалева, стали бегать в контору с делом и без дела.

Дина забавлялась: «Женщина в тайге! Совсем как у Джека Лондона. Только там убивали соперников!»

Дни шли как в тумане. Андрей работал, но все его мысли были с Диной. Выстрел Парамонова прозвучал в этом тумане как сигнал. Андрей впервые забыл Дину. Он вернулся под утро, измученный, возбужденный; горе пробудило в нем энергию мысли; он шел и думал о том, как теперь надо крепко, интенсивно работать. Дина встретила его истерикой. Она удивила и напугала его. Она обхватила его руками и повторяла, заливаясь слезами: «Уедем! Я боюсь! Тебя убьют! Уедем! Я не могу здесь жить! Если ты меня любишь, ты должен увезти меня! Мне страшно!» Он успокаивал ее до утра и пришел на срочное заседание парткома совершенно разбитым, с гудящей головой. Ему пришлось окунуться в работу. Весь день шли митинги. Он выступал, разъяснял, поднимал настроение растерявшихся. Вечером Дина снова плакала и умоляла увезти ее. Только на третий день она пришла в себя и сказала: «Я была трусихой, я знаю. Но я была ею только потому, что люблю тебя». В этот вечер он совсем опьянел от счастья. И снова потянулись дни, окутанные туманом.

Однажды Круглов пригласил к себе Тимку Гребня, Исаковых, Катю с Валькой, Клаву и Епифанова. Он хотел сблизить Дину с комсомольцами, втянуть ее в общую комсомольскую жизнь. Дина была любезна и старалась найти тему для разговора. Но все держались натянуто, без простоты, и после этого вечера дружба между комсомольцами и Диной не установилась.

Соседи по бараку тоже сторонились Дины. Только Лидинька и Гроза Морей останавливались поболтать с нею, но к ней не заходили и не приглашали к себе. Сема Альтшулер забегал только по делу к Андрею и с Диной был оскорбительно вежлив. Тоня проходила, гордо подняв голову и не желая здороваться первою, а так как Дина тоже не желала, то они перестали здороваться совсем.

– И чего она гордится? – усмехаясь, спросила Дина у Круглова. – Ее счастье, что этот еврейчик женился на ней, а то что бы она стала делать?

Андрей побледнел.

– Дина… Как ты можешь?.. Ты не понимаешь…

Дина улыбнулась.

– Ах, Андрюша, мне, право же, все равно! Мне нет никакого дела, чей это ребенок. Из вашего Семы выйдет нежный папа. Только я ему не завидую. Имею я на это право? Я ведь ничего не говорю ему.

Комсомольцы не заходили к ним. Зато инженеры бывали постоянно. Дина не приглашала их, но они сами находили предлоги. Костько смотрел на Дину глазами ошалевшего от любви человека. Он таскал узлы с бельем к прачке и обратно. Доставал для Дины продукты. Принес порошок от клопов и вместе с Диной старательно посыпал все щели. С Андреем он вел себя услужливо и покорно, как с высшим осчастливленным существом.