МУЖИК. ИСТОРИЯ ТОГО ЧУВАКА ИЗ ANTHRAX

История — забавная штука. Нас назвали одной из четырех крупнейших трэш-метал групп, и это большая честь. В состав Metallica, Slayer и Megadeth входят одни из самых творческих и талантливых музыкантов на земле. И когда трэш-сцена была на своем пике, эти парни играли с большей скоростью и живостью, чем кто-либо другой. Anthrax также стали группой, которая жаждала играть быстрее, чем кто-либо другой. Но поначалу безумная скорость появилась из того факта, что мы еще не были так уж хороши как музыканты. Адреналин зашкаливал в крови, с этого все началось, и вдруг Дейв стал ускоряться, а мы бренчали вовсю, пытаясь поспеть за ним. Мы даже кавера играли чересчур быстро.

Первое наше шоу прошло во Флашинге, Квинс, в подвальчике церкви Святого Епископа Джона. Мы продали билеты друзьям по три доллара за штуку, и на шоу собралось около тридцати человек. В церкви стояло фортепьяно, и мы открыли концерт «Prelude» Judas Priest, которую исполнил Денни Лилкер за форте. Это вступление к альбому «Sad Wings Of Destiny». Форте не было подключено, но его было слышно, потому что ничего другого подключено не было. Потом Денни выскочил из-за фортепьяно, залез на сцену, схватил свою гитару, и мы грянули «Tyrant» Judas Priest. Большая часть шоу была каверами, но мы также сыграли пару вещей Денни со времен White Heat — «Hunting Dogs» и «Satan's Wheels». Я вспоминаю об этом сейчас и мне кажется, что это было ужасно, но при этом чертовски весело, и наши друзья испытывали к нам симпатию и всячески поддерживали.

После окончания средней школы я начал ходить в университет имени Святого Джона, но быстро понял, что диплом об окончании колледжа не поможет моей музыкальной карьере, а учеба ради учебы меня будет только сдерживать. Вдобавок я нуждался в деньгах для обновления своей аппаратуры. Отец поддерживал мои музыкальные мечты, предоставляя мне работу на неполный день в ювелирной компании, где он работал. Я ходил в колледж с 8 утра до обеда, потом садился на метро и работал мессенджером с часа до пяти вечера. В январе 1982-го я окончательно перестал ходить в колледж. Я просыпался утром, как будто собираюсь в колледж, мама уходила на работу, и я возвращался в постель и спал еще пару часиков. Потом вставал и ехал в город. Я ехал на 48-ю улицу и зависал в гитарных магазинчиках, потом появлялся в офисе отца около часа дня, и работал с ним. Так продолжалось около месяца, я просто пинал балду. Наконец я набрался смелости сказать отцу, что перестал ходить на занятия. Он спросил, чем я занимался все это время. Я рассказал, что спал, потом тусил в «У Мэнни» и Сэм Эш, а потом приезжал к нему в офис.

«Твоя мать знает?»

«О, Господи, нет, конечно. Разумеется, нет».

Он понял, почему я ничего ей не сказал, но считал, что я больше не могу это скрывать. Он сказал, чтобы я рассказал маме и начал приезжать в его офис к 9 утра, чтобы работать с ним полный рабочий день. Я был взволнован, потому что знал, что если буду работать весь день, то смогу зарабатывать больше денег, смогу купить оборудование и финансировать свою запись. В то время у меня было дрянное оборудование, и я считал, что оно мешает мне стать профессиональным музыкантом. Я заглядывал в магазины гитар в городе и играл на их гитарах, но у меня ни на что не было денег, поэтому я просто уходил. Как только я стал работать с отцом полный рабочий день, у меня стали водиться наличные и это было здорово, и маме ничего не нужно было знать… но прошло четыре месяца, и отец сказал: «Ты действительно ДОЛЖЕН рассказать матери, что не ходишь в колледж. Что ты собираешься делать? Ты должен быть откровенен и рассказать ей все как есть».

Так я и сделал. В тот же день я пришел домой и во время обеда сказал ей, что больше не хожу в колледж и работаю на отца, чтобы поддерживать свою музыкальную привычку.

Шум, который раздался из ее рта, был громче, чем если бы вооруженные головорезы вдруг ворвались в дом в лыжных масках. Звуки, которые она издала, до сих пор блуждают где-то в космосе, между солнечными системами и галактиками. Этот крик сдержал вторжения врагов в бухте и прекратится на какой-нибудь планете за миллионы-миллионы миль отсюда, и уничтожит на ней все живое, потому что он был таким душераздирающе громким и пугающим. Я все равно что ударил ее мясницким ножом прямо в сердце. Все надежды и мечты, которые она возлагала на первого еврейского сына, были брошены в вулкан.

Я с жаром сказал: «Я работаю, я же работаю! Я зарабатываю деньги! У меня есть работа, я же не говно пинаю!»

«Да мне насрать! Ты бросил колледж, ты солгал мне и…» Он продолжила эту безумную тираду, крича о том, что я обернулся для нее полным разочарованием и никогда ничего не добьюсь в жизни, и как она старалась воспитать меня и дала мне все, что могла. Она кричала и плакала все время. Брат съежился в сторонке, радостный от того, что не испытал на себе силу ее гнева.