Мужик ласкает даму

А тетя выпивши. Не трогайте.
Пускай блюет сквозь версты и года.
А дядя выпивши. Не трогайте.
Пускай с ножом резвится.
Не трогайте страну, пока она не протрезвится.
А, впрочем, трогайте. Не тротрезвится никогда.
Покуда есть бродильный чан судьбы
и боли самогонный аппарат,
От заложения за галстук не уйти пожалуй.
У мамы новый муж,
а старый папа заложил и рад.
А мальчик стал свиньей
и всходит над державой.
Мы порченые в чреве. Червь тоски живой
Уже не глистный паразит души,
а член большого симбиоза.
Свобода? Пей!
Достаток? Наливай!
Пророк? Ну нет, нас не объедешь на кривой!
Мы ждем пришествия Христа.
А ждать в бездействии возможно ль
                                               без наркоза?!

О чистоте жизни

Оботраная женщина пришла.
Оботраные мысли принесла.
В оботраном саду они сидели
И на закат оботрано глядели

Оботраные люди мимо шли.

Оботраные хлопоты несли.
Оботраный щенок в кустах пищал.
Оботраное небо тихо меркло.

А некто сверхоботраный

Смотрел на это сверху
И чисто-чисто вечность обещал.

Земля детей

То мытарь – к горлу нож. Дитя он, хоть
                                                      подонок.
То некто Книга Поперек – младенческий аскет.
То государство вдруг заплачет, как ребенок:
– Отдай валюту, дедушка поэт!
А разве ж то валюта, если разобраться.
Красивый франк…
Вот лира…
Шекель – чуть надорван край…
Сиротский мизер. Фантики. И так охота
                                                  поиграться.
Но на пол пал Минфин и ножкою сучит:
– Отдай! Отдай! Отдай!
Мы – детский сад. Магометанин,
                                      православный, иудей…
Воздушный змей парламента превыше звезд
                                                     взвивается.
Мы не страна, не этнос. Мы – земля детей.
И повзросленье к нам не прививается.
По детски аморальны мы, по детски и
                                                    безгрешны
По детски любим всей гурьбой за хвост тащить
                                                                кота.
Не потому ль так долго и успешно
Нам папа Сталин делал а-та-та?!
Земля детей… И если там, в грядущем
где-то очень взрослый к нам нагрянет,
Увидит он все то ж сквозь жизни суету:
Жестокость нашу детскую
И дерзкую негрязность,
Прозренья, слезы детские
И мира детскую мечту.

Апельсины давали

Апельсины давали. Бабку сильно давили.
Ее вывел ханыга:
– Ты жива ли, маманя?
– Жива…
И зарезал он очередь. И, дивясь его силе,
С неба Люди сошли. И сказали такие слова:
– Ты велик, ты герой. Мы представим тебя
                                          к награждению.
Будешь рядом с предвечным сидеть.
И при этом не с левой, а с правой руки.
И ответил ханыга:
– Вы представьте меня к нерождению.
Я такой себе надо?
Ох, не надо, не надо, братки!
Разойдись! Разойдись, говорю!
И сошедшие с неба исчезли,
Кто в нездешнюю даль уходя,
                      кто в незримую тайную близь.
А ханыга кунял на вокзале
                в колченогом ободренном кресле.
И порой пробуждаясь орал:
– Р-разойдись! Всех порежу! А ну разойдись!

Пришел однажды человек…