Мужики и бабы

- Степан Гредный тряханул... И ты дотрясешься, - отозвалось с задних рядов.

- Кто это там грозится? А ну, подымись! - Кречев, вытягивая шею, заглядывал поверх голов. - Кому там захотелось вослед Клюеву отправиться?

В мутном свете настенной лампы все сливалось в стоячую шерстистую массу - и нечесаные косматые головы, и бороды, и лохматые воротники полушубков, - словно стадо овец сбилось при виде собак. И тишина наступила такая, что слышно было, как потрескивает керосин в лампах.

- Вы там смотрите, которые!.. Ежели кто еще пустит угрозу, сам пойду по рядам допрашивать, - погрозился Кречев и сказал: - Слово имеет Иван Бородин.

Ванятка поднялся над столом, он сидел рядом с Левкой Головастым, пригладил лысину, усы оправил, будто с ложкой подступал к чашке жирных щей.

- Тут есть, которые сумлеваются в колхозе по темноте своей, по неграмотности...

- Ты больно грамотный... ажно блестишь.

- Ен азбуку под голову клал...

- Ге-ге! Шмурыгал...

- Штаны бы на голову надел!

- Га-га-га...

Перекликались из темных углов, как петухи с насеста, и смех шарахался вдоль стен упругой перекатной волной.

- Вы кто, мужики или горлодеры? - окрысился Ванятка. - Чего сказать не даете? Или так и будем друг перед дружкой кукарекать?

- Кто-то нынче докукарекается, - сказал Кречев и постучал о графин.

- Я не своей грамотностью похваляюсь. Меня просто обида берет, что люди, которые в колхозном деле смыслят, как пономарь в Писании, только сумление разводят. Мы тут прикинули накануне путем подворного опроса - кто согласен в колхоз итить? Двадцать шесть хозяйств согласились. Вот, у нас тут и список имеется, - ткнул Ванятка в Левкину папку.

- Голь перекатная!

- Тюх, да матюх, да Колупай с братом... - закричали от задней стенки.

- Не-эт, брат, не голь, - покачал головой Ванятка и взял из папки листок бумаги. - Вот он, список!.. И знаете, кто первый сдает свое имущество в колхоз? А Дмитрий Иванович Успенский! - Ванятка потряс списком над головой, потом взял другую бумагу и торжественно прочел: - "Я, Успенский Дмитрий Иванович, добровольно вступаю в колхоз и отдаю на общее пользование дом, амбар, сарай молотильный, весь инвентарь, лошадь и обеих коров..." Левка, на, прочти! Пусть проверят, что я не вру!

- Да вот оно, заявление, - поднял бумажку Левка Головастый. - Кто хочет, пусть прочтет.

- А что же он сам не пришел?

- Он в Степанове, в школе, потому как учит ребятишек. А ключи отдал Маланье, для нас то есть оставил, - сказал Ванятка.

- И на работу в колхоз за него Маланья пойдет? - съязвил кто-то, и снова засмеялись.

- Летом он обещался помогать. И мы ему верим. Потому что он однова уже доказал, что умеет ценить артельный труд. И понимает в этом деле будь здоров. Потому как грамотный человек, образованный. Видит, что без колхоза нам никак не обойтись. А вот которые газеты только на курево пускают, потому как грамота им нужна для прочистки ноздрей, сумление насчет колхоза разводят... Вот почему и берет меня обида.

- Успенский - ломоть отрезанный... Ты скажи, кто из мужиков заходит? кричали из одного угла.

- Поди, известно, - отзывались из другого. - Максим Селькин да Ваня Парфешин.

- Пара голубей залетных...

- Чижики!

- Воробьи... Почирикать да чужое зерно поклевать.

- Есть бедняки, - сказал Ванятка. - Но есть и крепкие мужики. Например, Максим Иванович Бородин.

И вдруг все притихли, как будто Ванятка отдал команду "смирно!". Зенин, смекнув, что такое известие может сыграть ему на руку, тотчас позвал Бородина:

- Максим Иванович, пройдите к столу и расскажите, почему вы идете в колхоз.

Максим Иванович в напряженной тишине прошел к столу, стал под висячей лампой, так что его кучерявые волосы, словно шапка, затеняли лицо, и сказал:

- Поверьте мне, мужики. Дело с колхозом - не выдумка Зенина или Кречева, а верховная установка. Газеты читаете, ну? Что там сказано? Колхозы - единственный путь развития. Другого пути не дают. Вот я и говорю - надо вступать, пока добром просят. Не то дождемся - пинками загонять станут. Все дело к тому идет.

- А постановление есть или нету? - крикнул Четунов.

- Пускай Зенин скажет!

- Омманут, мужики... Ей-богу, завлекут и омманут.

- Эт как же итить в колхоз? Добровольно на аркане? Да?

- Мудруют нами... Тасуют, как колоду карт.

- Пускай Зенин или Кречев скажет!..

Кричали и шумели со всех сторон.

Зенин поднялся над столом, а Кречев долго стучал о графин, пока все не смолкли.

- Товарищи, мы сами должны принять решение о создании всеобщего колхоза. А установка на сплошную коллективизацию имеется.

- Дак зачитайте ее! Кто ее подписал?

- Вам же русским языком говорят - не постановление, а установка. То есть линия главного направления. Принята она была на Пятнадцатом съезде партии. Чего же тут непонятного? Продолжайте, Максим Иванович. - Зенин сел.

- Дак вот, значит, линия. Надо испытать ее, испробовать. Может, она и приведет к чему хорошему, - начал Бородин, но его опять перебили.

- Одна попробовала, да родила!..

- Тиш-ша! Мать вашу перемать...

- Ты, Кречев, ступай на край села, где тебя ждут... Там и матюкайся.

- Что за базар? Кому говорят? Тихо!