Мужики и бабы

Они нетерпеливо выстраивались в рядок у пруда, чтобы скакать вдоль рощи до самого питомника. Соколик раза два срывался, уходя один, и, сконфуженный, возвращался.

- Если ты сфальшивишь, уйдешь первым, я тебя за рубаху стащу, пригрозил Маклак.

Наконец сорвались с гиканьем и понеслись, настегивая прутьями лошадей. И все-таки Соколик успел почти на корпус оторваться - схимичил, сатана! Мерин его гулко бухал копытами, как будто кто-то стучал кулаком в бочку.

"Редко бьет и ноги больно задирает, - радостно подумал Федька, - счас я тебя укатаю". Он опустил поводья, давая ход кобыле, и почувствовал, как напрягается, натягиваясь до мелкой дрожи, конская спина. Эй, залетная! Он лег на гриву, упоительно слушая частый дробный бег, видя, как его кобыла, вытянув морду, словно птица в полете, все ближе скрадывала мышастого мерина и вырвалась наконец вперед возле самой ограды питомника.

- Ну что, Чижик-Соколик?.. Кто кому доказал? - Маклак радостно похлопывал по шее разгоряченную кобылу. - Эх ты моя касаточка... Не подвела меня, красавица...

- В жисть тебе не обогнать бы... Мой Тренчик вчера только с извозу вернулся. Тятька в Меленки пшено возил, - оправдывался Соколик. - Но смотри, наша взяла!

Вдоль рощи последним поспевал Махим, а Чувал проиграл обоим сергачевским.

- Ты чего, ягоду собирал? - крикнул Маклак Махиму.

- Фуражку сорвало, вот и подзадержался, - сказал тот, подъезжая.

- А после не мог ее подобрать?

- Он боялся, кабы Линдерша ее не сперла, - сказал Соколик, и все засмеялись.

- Дак чего, вам за воблой-то итить? - спросил Соколик.

- Почему это нам? Очки поровну. Мой выигрыш стоит два очка.

- Ну, давай канаться! - Соколик выломал палку из забора и кинул ее в воздух.

Маклак поймал ее за середину, и пошли мерить кулаками... Верх оказался за Соколиком.

- Ладно, хрен с вами. Накормим вас воблой. А теперь в сад, - сказал Маклак.

Они спешились, привязали лошадей к частоколу и только двинулись вдоль забора, как их окликнул слабый грудной голос:

- Что, робятки, ай яблочка захотелось?

Горбун вышел из вишневых зарослей и ласково глядел на них, опираясь на падожок.

- Да мы это... испить захотели, - смущенно пробормотал Маклак. Жарко... Обгонялись... Ну и притомились...

- Колодец-то во-он игде... Возле пруда. И ведерко там есть, - сказал Горбун. - Ступайте с богом. А за яблочками приезжайте на большой Спас. Тады и разговеемся. А до Спаса грех яблоки есть, робятки... В них еще сок не устоялся, раньше времени сорвешь - только сгубишь. А яблоко-то богом дадено. Это райский плод.

Сконфуженные ребята поотвязали лошадей и подались восвояси, на прогон. Они поспели к заезду самой главной четверки. Еще издали, подъезжая к вышке с колоколом, вокруг которой застыла в мертвом ожидании огромная толпа, они услышали резкий нервный выкрик Успенского:

- Пошли!

Он стоял на вышке возле колокола и напряженно глядел в сторону Ухватовки, где приняли бег невидимые еще рысаки. И вот уже колыхнулась далекая стенка на валу, замахала руками, сорванными шапками, и многоголосый гул толпы, сперва отдаленный, невнятный, все более и более набирая силу, ураганом летел вдоль валов. Вот и рысаки показались: они шли по середине прогона грудь в грудь, высоко задрав головы, выпучив огненные глаза.

Крайним к вышке шел гнедой жеребец Костылина; сам хозяин, раскорячив ноги, сидел на качалке без кепки, со свирепым лицом, блестя на солнце лысиной. Дальше в ряд бежали похожие друг на друга, как белые двугривенные, два орловских в серых яблоках красавца: на одном сидел Федор Акимович, в черном картузе, с калининской бородкой, пароходчик из Малых Бочагов, а на втором, на квашнинском жеребце, - Васька Сноп в красной рубахе с рыжими, вразлет, волосами. Крайним с той стороны шел вороной в белых носочках рысак из Гордеева с чернобородым ездоком.

Под рев, свист, вопли, улюлюканье они неслись с такой неотвратимостью, как если б там, впереди, их ждало блаженство вечное или небесное царство... Перед самой вышкой Костылин все-таки вырвался, ушел на полкорпуса вперед...

Успенский ударил в колокол и, подняв руки, бросился вниз по лестнице. А внизу уже ликовала возбужденная толпа.

- Ну что, ну что я говорил, крой вас дугой?! - тормошил Андрей Иванович Успенского и Бабосова. - Чья правда, ну?

- Васька Сноп виноват. Я видел с вышки, как он теребил жеребца. Задергал его, стервец...

- Смерть найдет причину! Найдет... - возбужденно произносил Андрей Иванович.

Он радостно глядел вокруг себя и никого не видел. Даже на Федьку не обратил внимания. Видно было, рад, что выиграл.

- Андрей Иванович, на скачки останешься? - спросил его Успенский.

Теперь к ним подошли Сашка Скобликов с Марией, у Сашки под глазом был здоровенный синяк.

- Ну что ты? Какие теперь скачки? После таких бегов ваши скачки мышиная возня...

- Тогда, может, с нами пойдешь? - сказал Успенский. - Мы вот к Скобликовым собрались... - кивнул на Сашу. - Пропустим по маленькой в честь Духова дня.

- Нет, ребята... Я и так пьяный... Вы уж гуляйте... Вы молодежь... А мне домой надо. Гости приедут. Я ведь не безродный.