Мужская игра (СИ)

Он отвел взгляд от девушки и, не торопясь, снял часы, с негромким, но пронзительным в тишине стуком положив их на отполированную поверхность тумбы. Впервые за многое время он на самом деле не знал, что делать с девушкой, все они без особых усилий таяли в его руках – русые, рыжие, блондинки, брюнетки, подобно пиковым, бубновым, червовым, крестовым дамам, коими он с легкостью управлял за столом. Но Изабелла намеренно выстраивала стену, всем видом выказывая свою неприязнь и нежелание; а каким бы подонком он порой ни был, брать девушку силой было не в его правилах.

— Что бы ты там себе не думала обо мне, Изабелла. Но есть правила, которых я не нарушаю, — наконец решившись, проговорил он, разворачиваясь к ней. Она все так же, чуть ссутулившись, сидела на краю кровати, нервно теребя пальцы. Девушка с грустной недоверчивой усмешкой обратила на него свой взор, вопрошая:

— И какие же, Мейсен? — Тон ее голоса явно говорил, что она уверена в обратном.

— Я не беру девушек силой, — сообщил он.

— Тебе не придется, — отразила она. – Я отдам свой долг, отдам себя. Можешь не сомневаться.

— Ты не вещь, Изабелла, чтобы отдавать себя, — попытался он вразумить ее; ни тон их разговора, ни то, к чему он ведет, ему не нравилось.

Девушка за секунду слетела к кровати, достаточно грациозно для такой ситуации подошла к нему почти вплотную и в самые губы зло процедила:

— Нет, Эдвард, сегодня я вещь. Ты меня выиграл. — В ее голосе явственно слышались нотки истерики, последнюю фразу она проговорила, делая ударение на каждом слове.

Мужчина никак на это не отреагировал, лишь взглянул на нее сверху вниз с каким-то странным выражением.

Резкими, бесконтрольными движениями Изабелла дрожащими руками принялась расстегивать мелкие, часто посаженные пуговицы своей блузы, чуть отойдя от него.

— Возьми свой приз и оставь меня в покое! – громко, задыхаясь, почти плача проговорила она, также рьяно пытаясь справиться со своей неподдающейся одеждой. Напряжение сыграло с ней плохую шутку. Когда застежки окончательно отказались ее слушаться, она от злости с силой потянула полы блузки, и пуговицы негромким стаккато рассыпались по полу. Девушка отшвырнула испорченную ткань на кровать; слезы безвольно катились по ее щекам.

Затем она все так же рьяно, на грани истерики схватилась за пуговицу джинсов, отчаянно, с надрывом громко шепча мужчине:

— Ну, бери. Бери!

Эдвард, что до сих пор молча стоял, облокотившись о косяк, и не сводил с нее взгляда, резко подошел к задыхающейся в истерике девушке и, аккуратно перехватив запястья ее рук своей ладонью, глядя прямо в глаза, осторожно прошептал:

— Хватит, Изабелла.

Девушка вновь опустилась на кровать, а мужчина склонился над ней, другой рукой смахнул ее слезы и повторил:

— Хватит.

Изабелла не могла унять собственную дрожь, не могла успокоиться и не находила в себе сил взглянуть на него, поэтому, когда его губы мягко коснулись ее ключицы, она бессознательно втянула воздух от неожиданности. И еще больше напряглась. Эдвард, отпустив ее руки, принялся дюйм за дюймом ласкать кожу девушки, мягко проводя руками по телу, покрывая нежными, точно несмелыми поцелуями кожу, мягко вдыхая ее аромат.

— Ты хоть представляешь, насколько красива, Изабелла? – тихо прошептал он самому себе, кутаясь в дурмане страсти. – Хоть представляешь?

Девушка безучастно лежала на разворошенном ими покрывале кровати, кончиками пальцев, едва-едва опираясь о пол. Вихри мурашек уже закружились по всему ее телу, а от этого слезы сильнее прежнего стали жечь уголки глаз. Она ненавидела себя за эту реакцию, ненавидела Эдварда за то, что он не может просто взять ее, без ласк, слов и предисловий, за эту пытку поцелуями и за то, что он вынуждал ее вновь вступать во внутреннюю борьбу, борьбу, которая наверняка окажется проигранной.

Эдвард внезапно переключился на ее губы, медлительно, трепетно лаская их. Не отрываясь от ее уст, он кончиками пальцев коснулся мягкой щеки, а затем принялся длинными умелыми пальцами перебирать шелковистые волосы девушки.

На секунду зажмурившись, собираясь с мыслями, Изабелла отстранилась и тихим проникновенным тоном, чуть приподнявшись на локтях, попросила:

— Признайся.

Эдвард на мгновение замер, пытаясь разглядеть в ее взгляде, в котором со стремительной скоростью сменялся спектр эмоции, что именно она имеет в виду:

— Признайся, — вновь произнесла она и более решительно, сглотнув, добавила: — Я должна знать, что все это не зря.

Мужчина замер на локтях, чуть опустил голову, задумавшись, а затем, посмотрев прямо в ее глаза, просто произнес:

— Ты выиграла.

Объясняя больше самому себе, нежели ей, он, отстранившись, провел рукой по и без того взлохмаченным волосам, негромко заговорив:

— Не знаю, что на меня нашло, я никогда не прибегал к жульничеству, но тут… я просто не смог. Ты была такой невинной, такой манящей, такой не такой… — он замолчал, не зная, что еще сказать о действии, которое толком не мог объяснить даже себе. И дабы скрыть свое смятение, мужчина коротко добавил.

— Так что да, все это не зря.