Мужская работа

— Ты… — начал Макс, но окончания фразы я не услышал, поскольку меня закутало в облако тишины, и почка связи лопнула на переносице.

— Егор, Егор… — всхлипы Юли я слышал так четко, словно она находилась рядом.

— Что? Что? — спросил я, обмирая от страха — неужели произошло самое страшное, неужели врачи не справились… нет, не может быть.

— Все хорошо, — сказала она. — Операция только что закончилась… Все было трудно. Но Сашка в порядке… Ее отправили в реанимацию, но это обычное дело, не беспокойся.

У меня отлегло от сердца, показалось, что сейчас воспарю к вершинам деревьев.

— Слава богу, слава богу, — забормотал я, думая, что мне нужно продержаться еще несколько дней, чтобы проклятый контракт закончился, я мог получить остаток денег и погибнуть со спокойной совестью.

В голове давно все перемешалось, и сколько мы проторчали в лесу, я не знал — неделю, больше?

Ну а в то, что мы вырвемся отсюда — не верил.

— Ты как? Мы тебя ждем!

Радость моя померкла.

— Я тоже по вам очень скучаю, — сказал я. — Как только все закончится, сразу домой. Эх, как я мечтаю тебя обнять!

Ну да, сумел вставить ложь между правдой и правдой, вот ведь «молодец».

Макс хлопнул меня по плечу, и я сообразил, что он хоть меня и не слышит, видит, что я стою и шевелю губами, как идиот. И в тот же момент связь оборвалась, я ощутил вес рюкзака, укусы комаров и страшную, давящую сонливость.

— Ты чего? — спросил он.

— Нормально, — ответил я. — Пойдем, проверим, как там охотник.

Дю-Жхе оказался живым и бодрым, он деловито срезал оранжевые шарики с пня и укладывал в рюкзак — чтобы накормить ораву из четырех десятков бойцов, придется забрать тут все.

— Если меня не прихватит до заката, то будет чем поужинать, — сказал ферини. — Сварим для гарантии. А на вкус они, кстати, ничего… вроде тех грибочков в подливке, что в столовой давали.

Живот мой отозвался на эту реплику недовольным бурчанием.

* * *

Проклятый блок связи оказался намного сложнее, чем мне показалось сначала.

В первый момент я решил, что передо мной обычные микросхемы, контакты, диоды, прочая знакомая мишура. Удивился, конечно, что продвинутая космическая цивилизация использует технику такого уровня, но и обрадовался, что уж с этим-то я справлюсь.

Но приглядевшись, я осознал, что все тут не то, чем кажется.

Проводки были проводками, но крепились они совсем не так, а то, что выглядело микросхемами, при ближайшем рассмотрении состояло из множества полупрозрачных трубочек, по которым струилась жидкость разного цвета. Я мог только находить то, что выглядело сломанным — оторванным, грязным или окислившимся, треснутым — и пытаться исправить. После каждого моего захода Лиргана проверяла прибор в действии.

Трижды я брался за дело, и трижды ничего не получалось.

— Ну ты и вонючка, — злобно пробурчала центурион после очередной неудачи. — Отдать тебя Равуде, что ли? Или самой пристрелить, чтобы не мучился?

Мне очень хотелось сказать ей в ответ пару ласковых, но я терпел, сжав зубы.

— Ладно, иди… — буркнула она. — Утром попробуешь.

И я отправился к остаткам того купола, в котором мы устроили себе логово.

— Ну как она? — спросил я, забравшись внутрь.

Ведущий в подземелья ход тут завалило, образовалась уютная — если нет дождя — яма в полметра глубиной.

— Без сознания, — ответил Макс.

Крыске становилось хуже, ее терзал жар, она все чаще впадала в забытье, начинала бредить, звала родителей. А мы ничего не могли сделать, просто сидели и смотрели, как девушка умирает от пустяковой раны, даже не от самой раны, а от попавшей в нее дряни.

Эх, если бы у нас был врач и лекарства!

Но у нас не было ничего, даже еды и воды не хватало.

— Чего со связью? — поинтересовался он в свою очередь, и я только рукой махнул.

Донеслись легкие шаги, и сверху в наше убежище заглянул Дю-Жхе, час назад отправившийся варить оранжевые грибы. С ним ничего плохого не случилось, даже понос его не прошиб, и Лиргана решила, что найденную нами жратву можно есть, все равно ничего больше нет.

— Вот, — ферини спрыгнул вниз и вручил мне миску, полную склизких шариков. — Порция на троих.

Я покосился на Крыску — захочет она есть или нет, неважно, нужно оставить.

На вкус это оказалось дрянь дрянью, что-то вроде мягкой резины, а если разжевать, то прорезается горечь. Я проглотил свою порцию и со страхом прислушался к ощущениям в желудке и вообще в теле — вдруг тут есть какой яд, что опасен только для людей.

Но организм отреагировал на тяжесть в желудке приступом сонливости.

— Ты сегодня отдыхаешь, — сказал Дю-Жхе, увидев, как я зеваю и клюю носом. — Сначала сторожу я, потом ты, Макс, и расположиться лучше чуть в стороне, а то…

Дальнейшего я не слышал, просто упал в черный водоворот и растворился в нем.

Вырвало меня изо сна недовольное восклицание над самым ухом, я перекатился в сторону и нащупал автомат.

— Стой, я закричу! — сказал кто-то в кромешной тьме, а потом раздался звук удара и возглас боли.

Голова у меня трещала, как с похмелья, и весила больше тонны, соображал я плохо. Ночь была в самом соку, небо закрывали облака, так что различить мог лишь стены ямы и Крыску рядом.