Мужская тетрадь

Нету над ними старших. Старшие, если и появляются, сами ничего толком не знают и никому не указ. «Папа, не спи!»

Но мальчик вернулся, девочка плачет. В речке мелко – а если вены резать в теплой воде, кровь не сворачивается.

И все-таки Офелия не утонула, она отлично плавает. Мама не выходила замуж за дядю. Розенкранц и Гильденстерн живы. Бывает все на свете хорошо.

За Веру, Царя и Отечество.

Ура, господа юнкера.

Февраль 1997

Один разгневанный мужчина

Из всех ролей, с блеском исполненных Никитой Сергеевичем Михалковым, самой трудной и неблагодарной оказалась для него роль Председателя Союза кинематографистов России. Любой шаг, любая инициатива его вызывает споры, любой вопрос решается с криками, скандалами, подозрениями. Вот и на недавнем стихийном собрании части кинематографистов в Доме кино, посвященном будущей судьбе здания на Васильевской улице, разразилась буря. Собравшиеся даже выразили недоверие руководству союза – Председателю, Никите Михалкову, и Секретарю, Михаилу Пореченкову.

Речь велась как будто о том, как лучше и выгодней поступить – ремонтировать дом каждый год понемногу или провести капитальную реконструкцию с привлечением инвесторов. Никаких решений еще не принято и не может быть принято за спиной Союза. Но злых упреков, голословных обвинений, даже прямых оскорблений высказано предостаточно. Нет мира под оливами! Нет согласия среди профессионального сообщества, где люди, объединенные одним делом, вроде бы должны хоть как-то понимать друг друга. Что же думает обо всем об этом сам Председатель?

– Никита Сергеевич, даже у самого выдающегося человека время и силы ограничены, если тратить их на одно – на другое уже не хватит, и приходится выбирать. Я уже десять лет смотрю на эту историю с Союзом кинематографистов и вижу, что она достаточно изнурительна психологически для вас, с одной стороны, а с другой, как-то не очень ощутима польза. Скажите – зачем это вам?

НМ: Вот скажу как на духу: по глубинному, по большому счету – это абсолютно не мое. И не было у меня никогда начальственных амбиций! В самые счастливые годы моей жизни, когда, после моего выступления на Пятом съезде кинематографистов в защиту Сергея Бондарчука, меня отлучили от Союза, я занимался себе своим делом и даже не знал, где он и находится, со всеми своими дрязгами, проблемами, выяснениями отношений. Что такое секретарь Союза кинематографистов 25 лет назад? Это черная «волга» под задницей, это кремлевская больница, большие финансовые возможности, это Театр киноактера и бюро пропаганды советского искусства, от которого актеры ездили по стране, помню, мой покойный дядька Петр Глебов ездил с приклеенным чубом, пел про пташку-канарейку… все это было. Но когда я пришел в Союз, там ручки дверные были свинчены и документы пачками стояли в коридорах! И это ничья вина, это общая беда такая случилась. В перестройку, когда Союз возглавил Элем Климов – ничего не могу плохого о нем сказать, Царство ему небесное! – пришло ощущение, что вот наконец свалено ярмо советской власти и наступила свобода. В Союзе было 70 миллионов рублей, когда доллар стоил 60 копеек. Никогда я никого ни в чем не подозревал, но денежки эти не умножились и ни на что грамотно не потратились – их так, профуфукали, на поездки, на семинары, на что-то еще… Никогда не спрашивай у Бога «за что», спрашивай «зачем». Я пришел в Союз от стыда. Я подумал: у меня есть возможности помочь людям и надо помочь. В мыслях не было что-то там для себя утянуть. Да вы представляете, что бы со мной сделали, если хоть что-то из подозрений моих противников подтвердилось, хоть на капельку? Но нет ничего.

– В чем же корни вашего конфликта с частью кинематографистов? Он постоянно возобновляется. В чем его почва?