Мужская тетрадь

А вот фильмы Балабанова (правда, не все) – из другого отдела, где продаются вещи существенные, серьезные: ливизовская водочка, березовые дрова, краснодарское нерафинированное масло или килька балтийская. Сын трудового народа, Балабанов не думает о зрителе специально – дескать, дай-ка сделаю что попроще, «пур ле жан», – но ритмы его индивидуального дыхания совпадают с народными. Это тяжелое, затрудненное дыхание. Легкое, веселое дыхание – счастливый удел другого народного режиссера, Александра Рогожкина («Особенности национальной охоты», «…рыбалки», «Блокпост», первые «Менты»). Балабанов же – невеселый режиссер. Дикий. Сумрачный. Мало заботящийся о том, чтобы казаться, делать вид, обустраивать фасад. В Канн ездит, призы всякие получает, сотни статей о нем выходят, а как посмотришь на него по телевизору – вечно в какой-то курточке, с ноги на ногу переминается, смотрит вбок и форсу ну никакого. Нет чтобы нацепить смокинг, развалиться в кресле, завести очи к небу и запеть – «мое творчество…», «когда я задумал…».

После выхода на экраны картины «Брат-2» Балабанов приступил к съемкам фильма о жизни якутов, но рок воспрепятствовал ему: он попал в автокатастрофу, в которой погибла главная героиня-якутка, тяжелые травмы получили и другие пассажиры, от картины остался материал, который теперь смонтирован в сорокаминутный ролик под условным названием «Река». Что это такое, бог весть, – якутский лепрозорий, да еще в исполнении Балабанова, вообразить трудновато. Восстановившись духом (а человек он, надо полагать, огнеупорный и морозоустойчивый), режиссер снял «Войну». На мой вкус, это лучшая русская картина о чеченской войне и лучшая картина Алексея Балабанова.

Впрочем, об этой проклятой колониальной войне снято мало путного. В 1996 году вышел фильм Сергея Бодрова-старшего «Кавказский пленник», посвященный не столько именно чеченской войне, сколько вечной русской фатальной войне с Кавказом. Кавказ был снят Павлом Лебешевым как прелестный высокогорный курорт, на котором неизвестно от каких причин люди занимаются глупостями и портят пейзаж. Красивые парни (Сергей Бодров-младший и Олег Меньшиков), хоть и сидели в плену, настоящей ненависти к кавказцам не испытывали, и вообще война была снаружи, как предлагаемое обстоятельство, а внутри, в сердце, в мозгу, в печенках войны не было.

Гуманному и политкорректному бодровскому «Пленнику» спустя пару лет возразил жесткий хоррор Александра Невзорова «Чистилище». Невзоров, когда-то профессиональный журналист, а нынче профессиональный патриот, снял кровавую сагу о том, как русские богатыри противостоят некоему Змею Горынычу интернешнл. Святые бойцы земли Русской, не имея более за плечами ни Бога, ни царя, ни отечества, лупили супостатов «За Сашку, за Лешку, за Игорька» – и тоже в целом успешно. Натурализм, который Невзоров довел до абсурда, благополучно превратился в нечто условно-лубочное, поскольку зритель имеет свой лимит по части восприятия насилия и режиссер этот лимит исчерпал в первые двадцать минут.

«Война» Балабанова далека от обеих крайностей. Ни тепленького гуманизма, ни кровавых кошмаров, ни умиления, ни пафоса. Пафос – удел штабных генералов и патриотов-романистов, пекущих роман за романом (оно и выгодно, и безопасно). Гуманизм тоже легче всего разводить на берегу Женевского озера или там в Гааге – начиная с Владикавказа он норовит подтаять, а уж непосредственно на войне совсем пропадает. «Война» – простой и страшный фильм о войне, которая внутри. Это как болезнь… Во всяком случае, Иван (Алексей Чадов), который, сидя в заключении, рассказывает свою историю, более всего похож на пациента, излагающего врачу историю своей болезни.

Некоторые мыслители считают, что война – это нормальное состояние человека. Думаю, однако, что нормальное состояние человека – борьба и созидание. Оттого, что люди болеют раком и туберкулезом, никак не следует, что рак и туберкулез – нормальны, неизбежны и необходимы. Болезнь войны имеет свои симптомы, из которых главный – это другое, нежели у здорового, то есть мирного человека, отношение к смерти и к жизни.