Мужские игры

– Сволочь… Так я и знал. Запомни фамилию, капитан. Нурбагандов. Запомнил?

– Да. Я знаю эту фамилию.

– Его Стоянов «заказал».

– Вам?

– Нет, другому кому-то. Но я узнал об этом. Хотел деньги с него получить… для Лолиты. Не удалось. Потому и квартиру стал продавать. Помочь хотел.

– Вы его шантажировали? – догадался Доценко.

– Нет, в куклы с ним играл, – что-то похожее на злую усмешку искривило губы Парыгина. – Мы с тобой, капитан, в разных командах играем, и я тебе рассказываю это только для того, чтобы ты Аню с грязью не мешал. Я ваши приемчики знаю, на покойников все сваливаете, чтобы живым легче жилось. Не трогай ее, не пачкай ее память, я тебя прошу. Она хорошая девочка.

– Она убила Стоянова, – возразил Михаил. – Работники милиции видели, как она сталкивала его с высоты.

– Вранье… Я на камеру снимал, все видел… Аня только защищалась. Он первый начал. Платить не хотел…

Парыгину явно стало хуже, он дышал тяжело и прерывисто.

– Я позову врача, – решительно сказал Доценко.

– Не надо. Я уже не жилец… Дай слово, что поможешь Лолите… Ей долг нужно вернуть, одних козлов постреляли – другие придут… А у нее сын маленький…

– Что нужно сделать?

– У меня, кроме нее, родственников нет, квартира и так ей по наследству отойдет, но это долгая песня, я знаю… Ты защити ее, пока она не расплатится. Поговори с кредиторами, пусть подождут, она отдаст деньги, квартира дорогая…

– Хорошо, Евгений Ильич, сделаю, что смогу.

– Спасибо, капитан… Чего взамен хочешь? Говори, я добрый, все равно помирать.

Доценко хотел спросить его о том давнем убийстве, когда Парыгина задержали с ушибами на лице и поврежденной ногой, но вместо этого сказал совсем другое:

– Зачем Аня искала Баглюка?

– Прознал все-таки… Шустрый ты, капитан. Баглюк статью написал… Слыхал, наверное?

– Слыхал, – подтвердил Доценко.

– Со мной точь-в-точь так же было. Ворвались в квартиру, камеру достали, стали бить… Хотели, чтобы я в убийстве признался… Вот я и решил журналиста найти, чтобы спросить, что это за деятели. Может, ты знаешь?

– Не знаю. Сам хотел бы выяснить. А откуда вы узнали, что с Мамонтовым было так же, как с вами?

– Вычислил… Не дурей тебя… Тоже читать умею. Все, капитан, не могу больше, зови врача…

Доценко выпрыгнул из машины и чуть ли не силой стал запихивать в салон грузную женщину-врача. Обстановка на улице тем временем изменилась, обе «Скорые» уехали, и место происшествия осматривали криминалисты. Михаил заметил невдалеке коренастую фигуру знакомого следователя, который ходил за экспертами по пятам, держа в руке планшет и быстро записывая ход и результаты осмотра. Михаил хотел было подойти к нему, когда дверь реанимобиля открылась и выглянула врач.

– Он вас зовет, – быстро проговорила она, чуть задыхаясь.

Доценко снова полез в салон.

– Я здесь, Евгений Ильич.

Парыгин не ответил, молча глядя на него.

– Вы хотели что-то мне сказать?

– Запомни, капитан… – едва слышно проговорил Парыгин. – Мужские игры – дело серьезное. Они бывают крутыми… бывают жестокими… но они должны быть честными. Если ты играешь против меня, то это твое дело и мое. А третьих сюда не вмешивай.

– Я против вас не играл. Не довелось.

– Не обо мне речь… Это я так, для примера… Не знаю, против кого ты играл, когда Аню… когда с Аней… Но ты не имел права. Так нельзя, капитан. Она живой человек, а ты заставил ее страдать… Ненавижу тебя.

– Пусть так. Но вы заставили ее умереть. Чем же вы лучше меня?

– Я не лучше. Я такое же дерьмо, как и ты. Но я хотя бы это понял. А ты – нет. Аня умерла счастливой… я дал ей радость… а ты дал ей только слезы и горе… Будь ты проклят!

Это были его последние слова. Они прозвучали еле слышно, почти шепотом, но Доценко показалось, что Парыгин кричал. Врач сидела рядом, держа пальцы на пульсе раненого и следя за показаниями приборов. Она молча кивнула Доценко, что должно было означать: все кончено.

– Все равно не довезли бы, – вздохнула она, – а так вы хотя бы поговорили с ним. Удалось что-нибудь узнать?

– Да, спасибо вам.

– Почему он так разговаривал с вами? В чем он вас упрекал?

– В собственной жизни. И в собственной смерти, наверное, тоже.

Михаил вышел на улицу и на какой-то миг словно посмотрел на все со стороны. Грязный, мокрый, подтаявший снег хлюпал под ногами. На тротуаре обильные следы крови, эксперты делают замеры, фиксируют местоположение пуль и гильз, подсчитывают пулевые отверстия на корпусе черного «Форда». Майор из местной милиции обнимает рыдающую женщину, наверное, это жена того участкового, которого убили. За спиной, в реанимобиле сидит немолодая женщина, потерявшая не только сына и невестку, но и надежду на то, что преступники будут хоть когда-нибудь найдены и наказаны. И рядом с ней только что умерший убийца Евгений Парыгин, последние слова которого были словами ненависти и проклятия.

Неужели это и есть та жизнь, в которой ежедневно живет он, обычный парень Миша Доценко? Грязь, кровь, слезы, смерть, ненависть. Выстрелы и проклятия. Отчаяние и безнадежность. И никакой радости.

Глава 19