Мужские игры

- Да что ж он, не мужик? - непривычно возбужденно вопрошал возвышающийся над остальными могучий Григорий Яковлевич Пуринашвили - когда-то знаменитый баскетболист. - Это какое счастье для страны, что у нее президент - прошу прощения у дам - с членом. Наш мормудон и рад бы - а кроме собственной страны, никого другого э... не в состоянии.

- А я согласна с Григорием Яковлевичем! - стараясь перекрыть другие голоса, выкрикнула завитая в мелкую кудряшку женщина, в фигуре которой угадывалось прежнее изящество, - заслуженный деятель науки Клавдия Васильевна Шергова. - Зажрались они, вот что я скажу. Проблем настоящих не имеют, если всей страной уж с полгода обсуждают, имел он ее или не имел. И это, помянете меня, точка отсчета их конца.

- Нет уж, давайте не передергивать! - потребовала раскрасневшаяся, задыхающаяся Анна Владимировна Галанина. Расползающаяся талия ее была затянута тоненьким игривым пояском, и поэтому говорить она могла только короткими фразами. Судя по азарту, именно ее предыдущая реплика вызвала реакцию и Пуринашвили, и Шерговой. - С кем он там и что, - Анна Владимировна запунцовела с новой силой, будто сказала непристойность, - это не знаю. Но есть ложь под присягой. И тут происходящему иная цена. Нам пока недоступная.

- Что значит - недоступная? Кому? Вы на что намекаете?! - с удивительной остротой отреагировала Шергова.

- Что считала нужным, то и сказала. - В голосе Галаниной моментально пробудилось ответное раздражение.

- А право на частную жизнь уж и в расчет не принимаем? - желчно крикнули от окна. Судя по дребезжащему голосу, спорящие разбудили старейшего члена совета - Николая Павловича Станковича.

- Николай Павлович, господа, только не волнуйтесь, - Наташа Власова из-за голов возбужденных мэтров улыбнулась приближающемуся Максиму.

- А, Максим! - азартно выкрикнул согнувшийся от замучивших колик в почках доцент Рюмин. - Что в Белом доме говорят по этому поводу?

- Как раз только оттуда! Говорят, пора завязывать, а то в России из-за этого все ученые перессорились. - бодро отшутился Максим.

По укоризненному взгляду Наташи, по ставшими отчужденными лицам увидел, что шутка не принята, и оттого обозлился:

- Да что, в самом деле! Других проблем у нас нет? Есть!

- Именно! - поддержал вошедший следом Юрий Игнатьевич Мельгунов. - И не какие-то там заокеанские...Прошу рассаживаться, коллеги!.. А как раз от нас с вами зависящие. Как сделать, чтоб перестать существовать, а начать, будем говорить, жить. Для того и собрал вас. Демонстрируя значимость происходящего, Мельгунов не пошел в президиум, а уселся тут же, среди прочих, за огромным овальным столом, показав Максиму кресло справа от себя.

- Никого лишних на сегодняшнюю повестку дня не пригласил, - разъяснил он, уловив несколько ищущих взглядов, - искали Петракова. - Здесь только те, кого знаю за соратников в прошлом и - как это теперь? Да! - компаньонов в будущем!

Он требовательно оглядел приосанившихся компаньонов.

- Такие вот времена, господа совет! Но, - он поколебался, показал, что колеблется, и с тем большей силой произнес, - как ни ненавистно нам существующее время, мы не можем допустить, чтоб дело всей жизни окончательно разрушили тупые, алчные люди, пришедшие к власти! Не им торговать достоянием России. А накопленные наши наработки - это без преувеличения - великое достояние. Надо развивать, надо поддерживать молодых.

- Костик Мишулин - очень талантливый у меня мальчик! - выкрикнула Шергова и, смущаясь неловкого молчания, закончила: - С квартирой бы помочь. Сманят ведь.

- Поможем, дай бог, - осадил ее Мельгунов. - Еще, глядишь, и тех, что разъехались, соберем. Только деньги нужны, чтоб все это поставить.

- Да уж! - вздохнул Пуринашвили. Заслуженный мастер спорта, доцент, автор нескольких изобретений, чей широкий грузинский стол был хлебосолен для всякого здесь сидящего, в последние годы тяжко, до сердечных приступов, переживал нахлынувшую нужду.

Закивали озабоченно остальные.

- Но и без хитрости теперь нельзя! - продолжил Мельгунов. - Знать надо досконально материю, в которую нас загнали. Чтоб воров этих к себе не подпустить. Чтоб через законы, ими под себя писанные, их же и вокруг пальца обвести.

Он сделал паузу. "Да, знать бы", - читалось тоскливое на лицах членов совета.

- Есть среди нас такой человек! - значительно произнес Мельгунов, и все обратились на Максима.

- Давай! - подбодрил его Мельгунов. - Все начистоту - здесь чужих нет. Но чтоб не заумно.

- Слушаюсь не заумно! - подхватив на ходу едва не забытую на столе папку, Максим пошел к трибуне, беспрерывно реагируя на бесконечные кивки и вопросы и отшучиваясь на ходу.

- И - регламент. - Мельгунов снял с сухого запястья и значительно положил перед собой часы.