Мужские откровения

– Атас, Сема, твоя идет, – крикнул походящий мимо открытой двери Лева, сосед по гаражу.

– Спасибо, друг, сто граммов за мной, – мгновенно отреагировал Петрович, и, когда жена вошла, никаких следов выпивки не было, а мы копались в моторе.

– А, это ты! Привет, дорогая! Мне вот Александр Ильич помогает, что-то мотор барахлит…, садись, посиди, надеюсь, мы не долго.

Жена растерянно осмотрелась («спалил», видно кто-то, она ожидала увидеть другое), присела, но через несколько минут ретировалась (мы все это время усердно копались в моторе, не поднимая головы) со словами:

– Я пошла. Жду дома!

…– Фу, пронесло! – облегченно вздохнул Петрович, и его «скатерть-самобранка» снова появилась на свет.

– Уважаю! – с пиететом придохнул я, – вот что значит конструктивный ум, я бы не додумался! Как это у тебя здорово продумано.

– Приходится страховаться …, на такие вот случаи, да, в общем-то, ничего такого, обыкновенный шарнир, принцип известный…

– Не скажи! Я бы не додумался! – продолжал восторгаться я.

– Да тебе и не надо, твоя по гаражам никогда не шастает, это моя грымза…. Достала уже!

– Мужики! Свои сто грамм я честно заслужил! – в проеме появился добродушный и громогласный Лева.

– Кто бы спорил? Проходи, дорогой, здесь тебе всегда рады!

– Пошутил! Всё своё всегда ношу с собой, – Лева вытащил бутылку и пару плавленых сырков, – нужна только джентльменская компания.

-« Ви хочете компании? Их есть у меня!» – сказал на еврейский манер Петрович. Стало веcело. «Атака» была отбита, и мы расслабились. Разговор пошел о них же, бабах.

– Моя такая же, как и твоя, каждый шаг контролирует: шаг влево, шаг вправо – расстрел. А ведь, если разобраться: зачем ей это? Когда ни приду, она все по телефону «трындит», или по скайпу по интернету может обсуждать какую-нибудь ерунду: в клеточку или в горошек; два яйца положить в пирог или три. А однажды я просто случайно услышал, как она битый час обсуждала с подругой про то, что лучше: манка или песок? Нет, вы поняли что-нибудь? Вот то-то! А это, чтобы вы знали: это про маникюр!

– У нас всё проще и понятней, – сказал Петрович: рыбалка, охота, футбол, баня.

– Да уж, – не удержался я,– если уж рыбину поймали, так на размах рук, если кабанчика завалили, так не меньше, чем на тонну…

– Конечно, для красного словца иногда что-нибудь и приукрасишь, так это для души, – мечтательно сказал Петрович, и тут же со злостью, и, не преминув плюнуть в конце, завершил, – а у них – тьфу, треп один ни о чем.

– Но все-таки, «есть женщины в русских селеньях»…, – мечтательно подал голос Лева, проведя воздухе очертания в форме гитары, – Мужики! А не пойти ли нам в ресторан? Да бабешек не снять?

– Отстрелялись мы уже, – грустно засмеялся захмелевший Петрович, – «снималки» наши давно уже работают только на «пописать».

– Ладно прибедняться! Не такие вы еще и старые. Есть еще порох в пороховницах! А на худой конец можно и по «Виагрине» прикупить. Слабо?

– Хотите анекдот? – вспомнил я прикол по теме:

«– Наум Лазаревич, я слышал, вы недавно попробовали "Виагру". Ну, и как, это понравилось вашей Саре?

– Думаю, скорее всего, нет – она в этот день как раз ночевала у своей мамы».

Мы заржали, и в этот момент в гараж разъяренной фурией ворвалась жена Петровича, видимо, не поверившая в нашу гаражную идиллию.

– Ага! Попались! Дуру из меня сделать захотели! Алкоголики!!! А ну, марш домой! – сверкнула она глазами на мужа.

Петрович побагровел. Такого унижения в присутствии товарищей он стерпеть не мог.

– Пошла вон отсюда! Раскомандовалась! Что хочу, то и делаю! И ты мне – не указ! Он с силой стукнул кулаком по столу, да так, что вся наша легонькая закусочка разлетелась по сторонам (а вот бутылка чудом устояла!). Не ожидавшая такого отпора жена, с минуту растерянно смотрела на Петровича, а когда он сделал шаг в ее сторону, быстро ретировалась, прошипев:

– Ты еще пожалеешь! Сегодня я ночую у сына. Можешь упиться хоть до смерти.

…Воцарилось неловкое молчание – согласитесь, не очень-то приятно быть свидетелем чужой семейной распри. Лева дипломатично разлил, и, приготовив бутерброд с сыром, протянул его Петровичу. Тот тупо уставился на него, бутерброд не взял, залпом выпил водку и занюхал «рукавом». После чего встал и принялся шарить по карманам рабочей одежды, висевшей неподалеку. Мы недоуменно переглянулись.

– Ага, нашел, – Петрович помахал перед нами мятой пятитысячной купюрой, – Заначка! Приглашаю в ресторан! И в аптеку за Виагрой зайдем!

– Да ладно ты, Петрович, ишь, как разошелся! Я пошутил. На черта нам все это? Мы и так уже выпили порядочно, – Лева, напуганный неадекватным состоянием Петровича, дал обратный ход.

– Значит, не пойдете? – Петрович встал во весь свой небольшой рост и не худенький объем, и грозно посмотрел на нас, – значит, я пойду один!

Товарища в беде мы бросить не могли и, стряхнув с себя крошки, отправились искать приключения на свою ж…

Перед аптекой нас словно заклинило: никто не хотел идти «позориться».