Мужские откровения

Взять того же Парвуса: уже давно ясно, что та роль, которую ему приписывали раньше, – едва ли не главного финансиста Октябрьской революции и партии большевиков, – это миф, ничем не доказанный. Когда я работал в архивах, собирая материал для сценария своего нереализованного фильма «Великая фальшивка Октября», я увидел, что, по приблизительным оценкам, через него большевики получили примерно 100 тысяч евро – если пересчитать на сегодняшние деньги. Может быть, это не закрывает вопрос о финансировании революции в России странами Запада, но зачем телевидению поддерживать исторический миф?

О хорошем: в плане кастинга «Демон революции», конечно, сильнее – уже просто потому, что там Ленина играет Евгений Миронов – большой, настоящий актер. Разумеется, если подходить к выбору актеров с точки зрения соответствия их антропометрических данных их прототипам – тогда да, тогда первым кандидатом оказывается Евгений Стычкин: он такой же невысокий, как Ильич. А Михаил Пореченков похож на Парвуса овалом лица – и что? Разве этого достаточно? В советское время сняли десятки фильмов о Ленине; уж насколько был похож на вождя загримированный Юрий Каюров – а где теперь все эти картины? Кто их помнит?

Я застал период идеологии, которую я исповедую до сих пор: производство фильма – это большой и серьезный подготовительный период, и лишь затем – собственно съемки. Не может быть исторического фильма без упоминания в титрах серьезных консультантов, без обсуждения деталей сюжета с экспертами и т. д. Без этого исчезает бытовая правда – та тонкая материя, которая сплетается из вроде бы малозначащих, второстепенных деталей, но без которой любой, даже самый потрясающий сюжет, любая захватывающая история развалится. Я сейчас говорю не об исторической правде; это предмет исследования специалистов. Бытовая правда – это правила существования персонажа в кадре, особенности его поведения. На эти особенности могут оказывать влияние десятки факторов – пол, возраст, профессия, происхождение, воспитание, религия, национальность, привычки, окружение и тому подобное. И, что очень важно – само время.

Когда я начинал работать над «Казусом Кукоцкого», я понимал, зачем я иду слушать курс акушерства и гинекологии – притом, что на фильме работали консультанты-врачи. Я как режиссер считал необходимым сформулировать свое собственное отношение к среде, которую я собирался показать. Мне надо было понять, как живут студенты-гинекологи, о чем они говорят друг с другом, какие у них отношения с профессурой, вообще, как они овладевают своим ремеслом. И главное, как эти люди смотрят на женщин – своих пациенток. Конечно, для любого режиссера это мегазадача, потому что таких мелочей – миллион. С этим может справиться только очень профессиональная команда. Такая, какая была, к примеру, у Тарковского или у Алексея Германа – старшего. Смею надеяться, что те люди, с которыми мы сегодня вместе работаем в кино и театре, – это такая же команда. Каждый из ее членов, делая на своем месте свое дело, работает на один, главный результат: когда зритель потом приходит в зал и смотрит фильм или спектакль, он не отвлекается на нестыковки и шероховатости, он смотрит и видит – главное. И беда, если эта задача не решена.

Сейчас создатели фильмов на исторические темы почему-то перестали уделять этим мелочам должное внимание. Нынешние российские фильмы на историческую тему – странное явление: это костюмированные шоу с элементами фэнтези. При этом ни хорошие актеры, ни большие бюджеты не спасают их от всепоглощающего «Матильда-style» – какого-то поверхностного, невнимательного, легкомысленного отношения к предмету рассказа.

Но – вот фокус: маленькие, незаметные на первый взгляд детали способны сыграть с вами злую шутку – если вы не обращаете на них внимания. И если в фильме нет бытовой правды, про историческую можно тем более забыть. Вот про нее и забыли.

«Матильда. Продолжение», или «Довлатов. Спасибо, что живой»?

Первая ассоциация, которая возникла у меня после просмотра: еще одна «Матильда». На сей раз – уже про 1960-е. Создан еще один фильм-реконструкция, в котором присутствуют имена, важные для истории страны. Но если «Матильда» – это неудачная попытка воссоздания реальности, о которой мы знаем только по историческим документам, то «Довлатов» – это наша недавняя история, это события, которые для меня лично происходили будто вчера. Хотя, конечно, в довлатовских книгах описано не мое время, но отголоски его до меня долетали, и я слышал их вполне отчетливо.