Мужские откровения

Тарковский в свое время говорил о том, что мечтает, чтобы снизилась себестоимость кинопроизводства. Чтобы режиссеры стали независимы от затрат на создание фильма. Чтобы на них не давили счета: аренда, страховка и прочая бухгалтерия. И вот – все изменилось: вроде бы себестоимость картин упала, и это – то самое, о чем мечтал Тарковский! Но где же художественное кино сегодня? Почему вместе с себестоимостью упал уровень кино – вообще?

* * *

Об отношении тех, прежних людей к своему делу я могу рассказывать долго. Помню, как-то позвонил мне «фокусник» Юры Клименко – оператора-постановщика «Му-Му», еще одного великого русского оператора, с которым мне посчастливилось поработать. «Фокусник» – так называют ассистента оператора, который отвечает за то, чтобы герой или какой-то предмет в кадре были в фокусе. Во времена, когда автофокусных объективов не было, «фокусник» на съемочной площадке был третьей рукой оператора-постановщика. Фамилия у него была говорящая: Хрусталев. Никогда не «промахивался». В общем, позвонил мне Хрусталев.

– Юра, вы можете подъехать на «Мосфильм»? – спросил он.

– Да, конечно, еду.

По дороге я успел передумать всякое: мы снимали на пленку, и с материалом могло произойти что угодно – вдруг в камеру попала соринка и процарапала все изображение? Вдруг засветили пленку во время перезарядки? Вдруг в лаборатории приготовили воду не той температуры? В общем, приехал я «на нерве».

Мы встретились, и он повел меня в лабораторию. Я надеваю белый халат. Он открывает двери лаборатории, двумя руками выдвигает меня в дверной проем перед собой и говорит:

– Друзья, это Юрий Грымов, фильм которого мы проявляем.

К нам поворачиваются женщины в таких же белых халатах – полное ощущение, как будто мы пришли с экскурсией на фабрику-кухню:

– Здравствуйте, Юрий!

– Добрый день, – говорю я, и они продолжают работать.

Я разворачиваюсь, выхожу. Спрашиваю:

– И что, это все?

– Юра, – отвечает мне Хрусталев, – эти люди проявляют твой фильм. Нужно со всеми поздороваться.

Кино делали все вместе – так я это чувствовал. Так было принято. И это было очень правильно. Мое образование в кино – вот эти люди, о которых я сегодня вспоминаю с необыкновенной теплотой. У меня не было ВГИКа. У меня был ВГИР – великий Георгий Иванович Рерберг.

Людмила Максакова

Когда я ставлю спектакли или делаю фильмы, то отношусь к этому как к чему-то очень личному. Наверное, поэтому практически со всеми актерами, которые снимались или исполняли у меня главные роли, мы становились если не друзьями, то хорошими знакомыми. Почти со всеми мы до сих пор поддерживаем добрые отношения. Примерно так же случилось и после фильма «Му-му». Там мы сблизились с Людмилой Максаковой. Когда начались съемки, я по привычке принялся звать ее по имени-отчеству: «Людмила Васильевна, давайте сделаем так, Людмила Васильевна, попробуйте эдак». Тут же она заявила: «Ну какая я Людмила Васильевна? Я Люда, Людка!» Ну, до «Людки» я, конечно, не дорос, и язык мой отказывался произносить ее имя таким образом, но она так и осталась для меня – Люда.

И в этом не было ничего ненастоящего. Она на самом деле Люда – откровенная, простая и даже резкая до категоричности. Кто-то скажет – у нее непростой характер. Тут у меня только одно замечание: характер либо есть, либо его нет. И те люди, которых мы воспринимаем как милых, – это часто те, кто подстраивается под ваши требования или ожидания, кто делает так, как вам приятно. А это – не характер, это другое. Кого-то такое положение вещей вполне устраивает, но мне всегда интереснее иметь дело с людьми искренними – теми, у кого характер присутствует вне зависимости от того, насколько это приятно окружающим. Вот такая – Люда Максакова.

Мы подружились. И в один прекрасный момент – уже после выхода «Му-Му» на экраны – она меня приглашает на свой день рождения. В назначенное время прихожу я к ней домой, понимая, что, скорее всего, народу будет немало – как обычно бывает в таких случаях. Ну, думаю, тем лучше: найду с кем пообщаться, наверняка будет кто-то из знакомых. Дверь открывает сама Люда. Нет, конечно, в этот момент она была Людмила Васильевна: статная красавица в умопомрачительном платье, в потрясающем боа – настоящая королева. Обнимаемся, я поздравляю ее, дарю цветы, подарок. Мимоходом замечаю какую-то странную пустоту и тишину в квартире.

– Проходи, Юра, – приглашает меня Люда. Я вхожу в гостиную и наблюдаю такую мизансцену: у большого, красивого старинного стола сидят четверо – Роман Виктюк, Петр Наумович Фоменко, Никита Сергеевич Михалков и NN – режиссер, имя которого я так и не смог вспомнить. Больше – никого. От этих фигур, расположившихся в живописных позах на фоне изысканного интерьера старой московской квартиры, веяло чем-то похожим на музей восковых фигур.