Мужское счастье

– Я не домой. Надо использовать последнюю возможность. «Пропуск» от Вано не связан с пьянством. Мне кажется так: если слухи о Лиапате как работнице «Лианы» окажутся не слухами, то Дабрый, как не последний сотрудник Виктора Алексеевича, не может быть не в курсе. Я иду к Даброму. Буду говорить напрямую. – Коляус посмотрел Ивану в глаза. – Если у меня ничего не получится или со мной что-то случится – доведи дело до конца. Когда калечат и убивают людей – это война, а необъявленная война – худшая из войн. Ставлю тебе боевую задачу – выяснить, кто или что скрывается под именем Лиапаты и почему вокруг нее столько тайн.

***

Не может быть, чтобы все мужчины города были клиентами Эрика. Глупость. Лозунг «Один за всех, и все за одного» хорош, он прекрасен так же, как моральный кодекс строителя коммунизма, но люди упорно верят каждый в свое и не желают жить по единым правилам, какими бы расчудесными те ни были. Соседи всегда враждуют, а если повода нет, его придумают, это в крови человека. Один беззаветно пьет, второй брезгливо обходит тех, кто пьет, третий от всей души угощает двух первых неправильной сигаретой и не понимает, почему его не любят. Один умный, другой сильный, третий красивый. Никогда за всю историю мира люди не объединялись некой идеей поголовно, каждому нужно свое, и каждый с удовольствием подставит ножку вредному (а как же?) соседу или глобальному конкуренту. Не бывает, чтобы огромная масса людей втихаря действовала заодно и держала это втайне. Версия Эрика рассыпалась от доводов логики, но он давал ее на полном серьезе. Получается, Эрик специально уводил в сторону от другой, правильной версии. От какой и зачем?

Вечером, перед тем как Иван поехал за Машей, позвонил Коляус. Его голос был странным – глухим и отрешенным.

– Зря я приехал, – сказал Коляус. – Начальство право, искать нечего, Лиапата – городская легенда, не больше. Слухи о ней – полная ерунда. Я на вокзале, уезжаю домой. Даброму передавай привет. Он ни в чем не замешан, зря мы его подозревали. Нельзя сомневаться в друзьях. Как-нибудь выберем время и обязательно посидим втроем, как в старые времена. Постараюсь приезжать в Тихомировск почаще. Да, кстати, меня отправляют в длительную командировку, поэтому предупреждаю заранее – возможно, не смогу присутствовать на свадьбе. Подарок и поздравления в любом случае пришлю. Пока, Водяной. Не поминай лихом.

Глава 19. Приглашение к Лиапате

Из окна веяло июньской прохладой, сквозь шторы пробивался свет фонарей, шумел телевизор. Открытая банка с тоником в руке Ивана шипела и покряхтывала сминаемыми боками, вытянутые вдоль дивана ноги уперлись в подушку, душу переполняло счастье. Жизнь с Машей – высшее счастье на свете. Однако, счастье было неполным. Пока Лиапату не выведут на чистую воду, сердце не успокоится. Коляус что-то узнал, его поведение было странным. Похоже, на Коляуса надавили, как на всех проверяющих до него. Надавить на Коляуса – это надо постараться. Человек-кремень. Несгибаемый и предельно честный. Заставить его нельзя, Коляус ничего не сделает под давлением. Только по совести. И все же к нему нашли подход.

Кто и почему на него надавил? Вопросы оставались открытыми. «Как» надавили – не важно, главное – вскрылся показательный факт: кто-то очень не хочет, чтобы правда о Лиапате выплыла наружу. Жить с таким знанием невозможно. Это, примерно, как знать, что жена тебе изменяет, и делать вид, что все нормально. Надо что-то делать. Как правильно сказал Коляус на прощание, идет необъявленная война, худшая из войн. «Если у меня ничего не получится, – стояло в ушах, – или со мной что-то случится – доведи дело до конца. Когда калечат и убивают людей – это война».

Поставлена боевая задача. Сомнения – побоку. «Если не я, то кто же?»

Лезть туда, где перемололо в прах более сильных, опасно и безрассудно. Это безумство. Жизнь полетит под откос. Маша может не простить, а свадьба – не состояться, и будущее, светившее сейчас яркими огнями и приглашавшее в долгое счастье, останется очередной несбывшейся мечтой.

Все отошло на второй план. Боевая задача поставлена, она должна быть выполнена. Любой ценой. Любой.

Если не я, то кто же?

И один в поле воин. Машу очень жаль, но поступить иначе Иван не мог, так его воспитали. Так он жил. Именно за то, что он такой, Маша его полюбила.

Дабрый потягивал пиво в кресле рядом с диваном. После отъезда Коляуса он зачастил в гости, напряжение прежних недомолвок схлынуло окончательно, отношения полностью восстановились. Во время блока рекламы перед вторым таймом Маша принесла бутерброды. Иван погладил ее по руке, она чмокнула его в щеку, обоих на миг притянуло друг к другу. Дабрый с удовольствием проводил Машу взглядом обратно на кухню и в который раз покачал головой с дружеской завистью: «Эх, и повезло же тебе, паршивец». Вслух это выразилось так:

– Иван да Марья. Лепота.

Иван собрался с силами и выдохнул:

– Кое-что о лепоте и ей подобным. Что ты знаешь о Лиапате?

– О ком?

Иван глядел прямо, а глаза Даброго изучали узоры на обоях.