Мужской роман

— Второй компьютер от параши, — ответил Вась-Вась, и тоже сощурился, всем своим видом выражая невозмутимость Терминатора.

Клиент слегка поешил, а потом расхохотался в голос.

— Ну и шуточки у вас, — пргооврил он, прежде чем Анюта утащила его ко второму от двери с табличкой «МЖ» рабочему месту.

Игорю даже не надо было пытаться вспомнить. То, самое запомнившееся, само постоянно напоминало о себе. Перед глазами то и дело всплывали картины того страшного вечера, заставляя сердце учащенно биться, а кулаки сжиматься до хруста. Вынуждая шептать кому-то: «Не надо, отпусти! Не напоминай больше… Забудься! Так ведь и с ума сойти можно… Забудься, забудься, пожалуйста, забудься… Изменить ведь — все равно ничего не изменишь…»

Ледяная вода обжигает. Это чувствуешь только первые минуты. Потом перестаешь воспринимать и холод, и много чего еще. Сумерки уже загустели, и теперь не видно ни отца, ни его друзей. О том, что мужики где-то рядом, свидетельствуют лишь периодически вспарывающие окружающий звуковой фон ругательства, тяжелые всплески и хриплое заглатывание воздуха. Игорь знает, что сам издает такие же звуки. Пожалуй, хрипит даже больше, чем другие. Хрипит, потому что задыхается. «Надо бы к берегу… Не выплыву же…» Но нет. Нельзя. Фоном в ушах стоит свой собственный внутренний звон и посторонний, совершенно невозможный, нечеловеческий вой: «Помогите! Тонет! Спасите! Люди добрые! Помогите!» Этот крик впивается в сердце. Нырок. Воздуха не хватило даже на полпути. Игорь выскочил на поверхность. «Не выплыву же…» — тоскливо повторил он себе. Вдруг вспомнилось всё происшедшее.

Ни одного дня рождения отца Игорь никогда не пропускал. Отец с матерью расстались очень давно. Всем, что запомнил Игорь из их совместной жизни, была вешалка. Пустой крючочек, на котором вот-вот должно повиснуть пальто вернувшегося откуда-то отца, почему-то врезался в память символом совместного проживания родителей. Потом отец ушел, и крючок остался пустым навсегда. Это лишило вешалку романтичности и повышенного внимания маленького Игоря. Отец, между тем, переехал жить в деревню и часто забирал сына в гости к себе и веселой тете Варе, которая вскоре родила Игорю любимого младшего брата. Со временем Игорь стал заезжать всё реже, но обычай поздравлять отца лично с Днем Рождения свято чтил. Праздновали всегда шумно и людно. Вот и в этот раз друзья отца, воплощение настоящей мужицкой силы и мудрости, распотрошили чьи-то неиссякаемые запасы алкоголя. Даже Малого, который на восемь лет был младше Игоря, умудрились напоить. Парню было 16, и он, как положено, страдал от несчастной любви. Самогон подкинул отличную идею отомстить миру. Малой взял отцовскую лодку. Камень на шее подтверждал серьезность его намерений. Малой торжественно выгреб на середину реки. Тетя Варя инстинктивно почувствовала неладное и кинулась к берегу. Что-то коротко крикнула во тьму. Малой заплетающимся языком ответил. Похоже, все происходящее казалось ему чем-то вроде кино. Прыгнул в воду он легко, сразу после краткого обмена «любезностями» с матерью. Так же легко и быстро протрезвел, чудом сумел выскользнуть из губительных объятий удавки и выскочить на поверхность. Лодку уже оттянуло течением. И тут что-то произошло. «Мама! Тону!!!!»— отчаянно завопил Малой, — «Мама! Помоги!!!» Он не хотел умирать. Предательская судорога, проклятый алкоголь… Паршивейшие времена…

В воду кинулись все. Ныряли без остановки. Шарили руками по дну, натыкались на коряги, искали… Набирали полные легкие воздуха и снова ныряли… «Варя!» — кричал отец сорванным уже голосом, — «Откуда он отвечал?! Где стояла лодка, когда он прыгнул?» Но тётя Варя уже ничего не слышала. «Люди!!!» — надрывалась она в приступе безумия, — «Помогите!!! Тонет!!!» И люди ныряли, ныряли, ныряли, ныряли…