Мужской выбор

Я бы хотела ударить его за столь ужасный вопрос, но ведь ответ на него еще хуже. Я закрываю глаза, и выступившие слезы скатываются по щекам, я чувствую их соленый вкус на губах, и понимаю, что Каин уже всё понял по одной моей реакции. Я не могу соврать ему в этом.

– Да, – я коротко киваю. – У меня был секс с ним, когда я жила с Олегом.

– Ты изменяла Олегу?

– Только с ним.

Каин рывком поднимается на ноги, и я на рефлексах пытаюсь поймать его ладонь. Но он уворачивается и с силой замахивается, разрезая воздух кулаком, чтобы сбросить нервный шок.

– Мне нужно переварить это, – он слепым шагом идет к противоположной стенке, подставляя под мой взгляд широкую обнаженную спину, и зависает там.

Он молчит больше минуты, а я вытираю лицо и запрещаю себе ронять новые слезы.

– Он же конченный ублюдок, – говорит Каин приглушенно, как будто сам с собой. – Ты говорила, что ненавидела Олега… И легла под такого же мужика?

– Каин, это было до тебя.

–  Но сейчас он рядом!

Я вздрагиваю от его выкрика и понимаю, что нормального разговора сегодня не выйдет.

–  Это прошлое. Я не хочу больше говорить о нем.

– Не хочешь? – он резко разворачивается и смотрит на меня со злостью. – А может, ты хотела быть с Олегом? Может, это как раз в твоем вкусе, крошка?! И мне пора вспоминать старые привычки, чтобы ты не глазела на других мужиков?

Глава 37

– Старые привычки? – я морщусь, смотря Каину прямо в глаза. – Господи, Каин, ты не понимаешь, о чем говоришь.

Сейчас он не понимает меня и пытается сдержать бурю, что я зародила в нем. Кажется, он не узнает меня, смотрит на мое лицо и не угадывает в привычных чертах прежнего человека. Да, он отдаляется, проваливаясь в свою догадку. Может, ты хотела быть с Олегом? Он почти верит в это.

Чувствует мое сомнение, потаенное и спрятанное глубже любых секретов. Я столько раз спрашивала саму себя, чтобы поставить жирную точку  в прошлом. Был ли у меня шанс уйти от Олега? Я недостаточно старалась, не испробовала все возможности? Быть может, меня что-то держало рядом с ним, и я делала лишь слабые рывки на свободу, чтобы успокоить совесть и продолжать погружаться в ад, в который меня тянуло?

Это в моем вкусе? Грубость и унижение… Это в моей натуре?

– Так объясни мне!

– Нам все-таки нужно залезть в это по локоть, – я говорю едва различимо, сбиваясь на собственные мысли.

Но я поднимаюсь с кровати, поворачиваюсь к Каину и пытаюсь нащупать честные ответы вместе с ним. В первую очередь я хочу ответить себе, я не могу больше сомневаться и прятаться от минувших дней. Они все равно раз за разом стучатся в мою жизнь и вынуждают припоминать мельчайшие детали.

– Я не осталась бы с тобой, если бы это было в моем вкусе, – я поднимаю ладонь, умоляя его помолчать минуту, и продолжаю. – Ты не знаешь, что такое жестокость… Я имею в виду отношения, а не клетку. Ты можешь быть грубым, но это максимум, твой предел, Каин. Тебе никогда в голову не придет то, что делал твой брат. Даже если захочешь, не сможешь. В тебе этого просто-напросто нет.

Я делаю шаг к нему, замечая, что пробила первую защиту и завладела его вниманием.

– Что ты делал со мной после смерти Олега? Оскорблял? Наматывал волосы на кулак?

Я киваю и не могу сдержать болезненную усмешку. Потому что в сравнении с поступками Олега – это почти ухаживания.

– Ты ни разу не поднял на меня руку. Ни одной пощечины, даже в первые дни, когда ты задыхался от ярости. Ты ненавидел всех вокруг и меня тоже, но черту не переходил. Ты раскурочил монтировкой любимую машину, когда я случайно упомянула Олега. Ты просил никогда не говорить о нем, а я забылась… По твоему лицу прошла судорога, я помню, как вчера, ты побледнел и несколько раз схватил воздух губами. А потом резко развернулся и пошел прочь, чтобы ничего не сделать со мной.

– Я помню.

– Что остается, Каин? Грубый секс? И только, больше ничего ты себе не позволял.

Каин смотрит на мои ладони, которые набредают на его торс. Я мягко провожу самыми кончиками и безотчетно улыбаюсь, чувствуя его ласковое тепло. Я наталкиваюсь на него, утыкаясь лицом в корпус, и вбираю его терпкий и родной запах как можно глубже.

– Я боялась Олега. Я поддалась Игорю. А к тебе я тянусь всем естеством.

– Ты плачешь?

– Нет.

Каин хочет проверить и подцепляет мой подбородок. У него очень тяжелый взгляд, он не может разжать тугую пружину так быстро, хотя старается и тянется ко мне навстречу. Сильные мужские руки обнимают и мне становится чертовски спокойно.

Нежность и защита. Каин из тех мужчин, которые дают самое главное, это буквально в каждом его жесте, естественном и ненатужном. И я боюсь верить собственным глазам, наблюдая, как он вспоминает себя прежнего до малейших оттенков. Того Каина, в которого я влюбилась после первой произнесенной фразы. Потому что мужскую силу слышно сразу, а его уверенный расслабленный голос разливался ею. У меня перехватило дыхание тогда, и я до сих пор не научилась дышать ровно рядом с ним. Особенно, когда он прекрасен в моменте.

Как сейчас, когда он выдохнул вскипевшую злость прочь и дал мне выговориться.