Музруков

Гигантским сооружением должно было стать также хранилище высокоактивных отходов, или комплекс «С». Его мощные железобетонные стены перекрывались плитами более чем двухметровой толщины. Верхняя защитная плита каждой емкости, где должны были храниться радиоактивные отходы, была армирована 40-миллиметровыми стальными стержнями. Вес такой плиты равнялся 160 тоннам. «Строители завода о комплексе “С” отзывались так: “Массивность могильника действовала на наши чувства, наверное, как пирамида египетских фараонов”», — пишет в своих воспоминаниях Л. П. Сохина.

К сожалению, решить проблему полного обезвреживания радиоактивных растворов, в огромном количестве образующихся после выделения плутония, оказалось в то время невозможно. Эту задачу также длительно обсуждали на НТС ПГУ, но пришли к выводу, что сброс таких растворов в открытые гидросистемы неизбежен. Это решение на долгие годы определило судьбу нескольких уральских водоемов — рек Течи, Исети, озера Карачай, где экологическая обстановка значительно ухудшилась уже в 1948 году. Но других методик утилизации радиоактивных отходов тогда не знали.

Однако в других областях радиохимии знания накапливались быстро. Все результаты опытных работ на установке № 5, исследования сотрудников РИАНа и НИИ-9, наработки других коллективов, привлеченных постановлениями правительства к работам по этой тематике (ИФХ, ГЕОХИ, ИОНХ, Лаборатория № 2 АН СССР и другие учреждения), позволили к лету 1948 года передать на Базу-10 модифицированную технологию для объекта «Б». Это было последнее уточнение проектной документации радиохимического завода комбината № 817.

Монтаж оборудования, так же как и на реакторе «А», осуществлялся в недостроенном здании. Жесткие сроки сдачи сложнейшего объекта зачастую не давали возможности разобраться в спецификациях приборов и механизмов, заранее определить места их размещения, оценить пригодность к использованию.

М. Е. Сопельняк, первый главный механик завода «Б», вспоминает: «Приехал я по направлению на Базу-10. Меня, еще не назначенного официально на должность главного механика объекта “Б”, привезли на монтажную площадку. Здесь возвышались горы покрытого снегом оборудования, приготовленного для монтажа. Мне, естественно, захотелось его посмотреть и потрогать собственными руками, но в ответ услышал категорическое “нельзя!”.

Вернувшись домой, понял, какая ответственность ляжет на меня после утверждения в должности. Когда этот день наступил, я уже как хозяин, с молоточком в руке и кусочком мела в кармане пошел на монтажную площадку. Мне хотелось послушать, как поет металл, — ведь он действительно поет, и по звукам этой мелодии можно определить его состояние. Иду, постукиваю молоточком, слушаю. И вдруг — хриплый тон то в одном, то в другом узле, в третьем, в четвертом… Каждое такое место я обводил кружочком. Мел кончился, а осмотр еще надо было продолжать. Все внутри закипело злостью. За каждой моей пометкой скрывался брак, хотя внешний вид оборудования был аккуратным. Такой агрегат работать не будет.

Вечером на совещании состоялся крупный разговор. Заместитель главы того министерства, которое поставляло нам технологическое оборудование, не стесняясь в выражениях, метал громы и молнии:

— Еще не знает основ производства, а уже бракует работу крупнейших предприятий страны, изготовивших это сложнейшее оборудование к сроку, указанному правительством! А теперь все пойдет насмарку? Не надо к его предложениям относиться так наивно! Еще неизвестно, что за ними кроется!

Монтажники высказались тоже нелицеприятно, они большим коллективом сидели без дела. Я в ответ на все эти доводы говорил: “Нет! Это оборудование монтировать нельзя”.

Тут взорвался и Ефим Павлович:

— Все готово к монтажу, а ты упрямишься! Все “за”, а ты один против! Что тебе еще нужно?

И в мой адрес полетели весьма крепкие эпитеты».

М. Е. Сопельняк выдержал все атаки высокого начальства и потребовал назначить комиссию, которая детально разобралась бы в состоянии привезенного оборудования, а также предложил создать испытательный стенд для тщательной проверки узлов всех аппаратов. Распоряжением Б. Г. Музрукова такая комиссия была назначена. Она выявила серьезные дефекты оборудования, несовместимые с возможностью монтажа и эксплуатации. Сопельняку с группой технологов вменялось в обязанность тщательно проверять все прибывающее на завод оборудование. Был создан испытательный стенд, на котором по технологии, предложенной Институтом физической химии АН СССР, новое оборудование подвергалось окислению (так же, как на будущем производстве) и затем проводились его испытания.