Музруков

В 1942 году на заводе происходило освоение автоматической сварки. Оно велось при активном участии академика Е. О. Патона, директора Института электросварки АН УССР. В декабре 1942 года инженером С. Кремером был разработан и внедрен на Уралмашзаводе новый способ сварки подвесным электродом под слоем флюса. Этот метод в 3–5 раз повышал производительность труда и на 30–40 процентов уменьшал удельный расход электроэнергии. Кроме того, он не требовал высококвалифицированной рабочей силы и сложного оборудования.

Уралмашзаводом была проделана большая работа с охватом всего комплекса вопросов, связанных с внедрением автоматической сварки в массовом масштабе. Она создала базу для широкого применения автоматической сварки в индивидуальном производстве на предприятиях тяжелого машиностроения».

В декабре 1942 года Уралмашзавод получил орден Трудового Красного Знамени. Награда был вручена предприятию за «освоение и изготовление грозного оружия, которое отлично зарекомендовало себя в ожесточенных сражениях с врагом». Да, Уралмаш без всяких преувеличений можно назвать прекрасным примером трудового героизма, творческого подвига, высокой самоотверженности рядовых работников и руководителей производства. Благодаря этому сплаву качеств, ярко проявившихся у многих миллионов людей, Великая Отечественная война стала не только тяжелейшим испытанием в истории страны. В этот период невероятным напряжением воли и мысли советский народ сумел вывести свои заводы и фабрики на передовые рубежи технического прогресса XX века. В завоевании этих высот огромная роль принадлежала флагманам экономики, таким как Уралмаш. И, конечно, их талантливым руководителям, среди которых — директор Музруков.

В. Н. Анфимов: «Более тридцати лет нет Бориса Глебовича на Уралмаше, а у меня в памяти хранится каждый год и почти каждый месяц работы с таким благородным умным руководителем, носителем высокой культуры и обладателем высоких человеческих качеств».

Н. Ижболдин, ветеран цеха № 37 Уралмашзавода: «В трудные годы войны мою семью постигла беда. С третьего числа месяца у моей жены пропали все продовольственные карточки. Кто помнит войну, знает, что это такое. Жена не смела мне сказать. Я заметил ее подавленность, удрученность, и тогда она призналась, в чем дело. Рассказал об этом Ф. Шестаку. Знатный был прессовщик — кузнец, кавалер ордена Ленина, получил Сталинскую премию за экономию металла при штамповке гусеничных траков. Он мне сказал, что директор Б. Г. Музруков принимает по всем вопросам, в том числе и по материальной помощи. Я подумал: трудное дело попасть на прием, да и время дорогое отнимать у него неудобно. Поэтому просто написал заявление на его имя и отдал секретарю. И что же? Вскоре директор Музруков выделил помощь: 400 рублей, три метра арамильского сукна, кирзовые сапоги.

Потом, начиная с 1947 года, меня три созыва избирали депутатом в Орджоникидзевский район. Ездить приходилось немало. И все вспоминал добрым словом директора. Какой все же это был обаятельный, душевный, спокойный, деловой человек. Это был поистине наш, рабочий генерал».

Н. Н. Мальков: «Борис Глебович верил в людей, но умел и строго спросить. Однако никогда не ставил под удар своих подчиненных, беря на себя всю полноту ответственности. Не раз он выручал из беды и меня, и многих моих товарищей по цеху. Удивительно он умел разбираться в людях. К Музрукову всегда можно было прийти с любым вопросом. Он умел слушать, убеждать, помогать. Это было его человеческим призванием. Музруков никогда не подчеркивал своего превосходства. И каждый из нас чувствовал себя с ним как равный с равным. Вот почему с ним всегда было легко и просто. Вот откуда такой большой авторитет, которым он заслуженно пользовался у всех, кто его знал».

С. Т. Лифшиц: «Трудно удержаться, чтобы не вспомнить Бориса Глебовича Музрукова, директора Уралмашзавода в годы Великой Отечественной войны. Борис Глебович приехал на Уралмашзавод из Ленинграда, где работал главным металлургом Кировского завода. В ноябре 1939 года, когда он стал у нас директором, ему было 35 лет. Тогда и особенно в период войны ведущие руководители подразделений завода имели возраст не старше 40 лет. Мне, начальнику основного цеха производства, было тогда 28 лет.

Борис Глебович сразу вошел в коллектив, как будто он давно работал на нашем заводе. Он был человек дела. У него слова с делами не расходились. Он умел находить главное, видеть перспективу, не боялся идти на риск, потому что делал все обоснованно. Он был очень требовательным к себе и подчиненным, обладал необычайной энергией. На заводе про него говорили: “Царь Борис семижильный”. Мы не знали, когда он отдыхал.

Командный состав завода, бывало, сутками не покидал цехов и кабинетов (где для отдыха начальников стояли кровати). Они ежедневно и не по одному разу бывали в цехах, мы часто решали вопросы производства прямо на рабочих местах.