Музы дождливого парка

Осмотр не занял много времени. Марта оказалась права. Не ожидавший такого поворота событий Лысый удивленно присвистнул.

— Что? — спросила она осторожно. — Нашел?

— Прикинь, нашел! — Лысый вытащил из кармана мобильный.

— Что теперь? — Марта зябко куталась в тонкий свитерок, и бармен запоздало подумал, что нужно было предложить ей куртку.

— Будем звонить Крысолову. Вот он удивится!

Крысолов и в самом деле удивился. Наверное, так же, как Лысый, не верил в подобный исход. Голос у него был странно-задумчивый, точно они с Мартой отвлекли его от чего-то очень важного. А еще эхо... В трубке отчетливо слышалось гулкое эхо. Куда это он забрался?..

— Что делать-то нам теперь? — Лысый запрокинул голову к стремительно темнеющему и наливающемуся свинцом небу.

— Гроза скоро начнется, — ответил Крысолов невпопад.

— Ага, гроза. И вечер уже. Ты там как, собираешься к нам приезжать?

— Нет, переночую в поместье. Хочу проверить одну догадку.

— Слышь, ты поосторожнее там. Это ж не дом, а серпентарий какой-то! — Придерживая трубку плечом, Лысый стащил с себя куртку, сунул ее дрожащей Марте.

Она благодарно кивнула, спросила шепотом:

— Где он?

— Вот тут барышня интересуется, где тебя черти носят, — Лысый усмехнулся в трубку, добавил многозначительно: — Волнуется.

— Пусть не волнуется. — А вот сейчас голос Арсения ему совсем не понравился, не было в нем даже малой толики тепла, только лишь плохо скрываемое раздражение. С чего бы это? — Мы тут с Гримом изучаем один очень любопытный арт-объект...

В трубке вдруг послышался треск, словно от радиопомех. Сначала треск, а потом гулкий удар.

Лысый заподозрил неладное уже на стадии помех, просто шкурой почувствовал. Марта тоже почувствовала, потому что с испуганным вздохом вцепилась ему в руку.

— Эй, друг? Ты чего там? А? — спросил он шепотом.

Ответом ему стало не то шипение, не то свист, а потом в трубке раздался грозный рык Грима.

— Арсений! — Лысый уже не шептал, орал во всю глотку. — Да возьми ж ты телефон! Что там у вас происходит?

— Что? — Марта тревожно заглядывала ему в глаза, сжимала руку сильно, до боли.

— Ехать надо. — Лысый отчаянно мотнул головой.

— Куда?

— В поместье твое, вот куда! — рявкнул он, а потом сказал уже спокойнее: — Там случилось что-то. Они там с Гримом какой-то арт-объект изучали? Какой арт-объект, Марта?

— Павильон, — ответила она быстро, почти без колебаний.

— Поехали, по пути расскажешь, что за павильон. И на вот тебе, слушай! — Он сунул ей в руку трубку. — Вдруг Арсений выйдет на связь.

Она тут же прижала трубку к уху, крепко зажмурилась, прислушиваясь.

— Если будет что-то новое, скажешь. И не стой, побежали!

Никогда раньше Лысый не разгонял машину до таких, почти критических, скоростей, никогда раньше не матерился за рулем, как сапожник, не обращая внимания на даму. Марта сидела, сжавшись в комок, прижимая к уху бесполезный телефон.

— Что там? — спрашивал он изредка.

— Ничего. — Было видно, как побелели костяшки ее пальцев. — Грим скулит... Кажется.

— Не бойся, сестренка! Грим от него не уйдет и никого к нему не подпустит, а мы сейчас... Мы быстренько. Ты ж видишь, как мы летим...

— Вообще ничего! — Марта провела ладонью по лицу, точно избавляясь от невидимой паутины. — Не слышу ничего!

— Не паникуй, мы уже почти приехали. Это поместье? Показывай, где этот чертов павильон.

Молния расколола черное небо в тот самый момент, когда они подбежали к павильону, громыхнуло, и тут же на землю обрушился ливень.

Внутри было темно, пахло пылью и какими-то цветами. Под ноги Лысому бросилась молчаливая черная тень — Грим.

— Гримулька, где Арсений? — Он успокаивающе погладил пса по голове, попытался рассмотреть хоть что-нибудь в темноте.

Небо содрогнулось от еще одного грозового раската, вспышка молнии высветила со всех сторон обступающие их с Мартой женские фигуры. Лысый испуганно вздрогнул, чертыхнулся, ухватился за ошейник рвущегося с места Грима, на ощупь, то и дело натыкаясь на что-то в темноте, пошел следом.

Арсений лежал ничком возле оплетенной винтовой лестницей колонны, рядом валялась уже расчехленная флейта.

— Эй, друг! — Лысый упал на колени возле Арсения, прижался ухом к его груди. Сердце билось, но едва слышно. Такое уже однажды было. Такое едва не закончилось очень плохо.

— Что с ним? — На плечо легла холодная ладошка, даже сквозь свитер он чувствовал этот холод. — Лысый, он жив? — В голосе Марты слышались паника и надежда.

— Жив. Надо вытаскивать его отсюда. Черт! Да что темно-то так?!

Мутный свет электрического фонарика вспыхнул почти в ту же секунду, высветил изломанное глубокими тенями лицо Марты.

— На полу лежал. — Она направила фонарик сначала на Лысого, а потом на Арсения, тихо всхлипнула.

— Не реви, мать! Прорвемся! — Лысый взвалил друга на плечо, вслед за бестолково мечущимся лучом света обвел взглядом нутро павильона, и по загривку пробежала дрожь первобытного ужаса. Эти тетки... Эти скульптуры были как живые. Даже слишком живые...