Музы дождливого парка

Перестук каблуков Марта услышала первой, вскинулась, с отчаянной надеждой уставилась на дверь. Селена вошла в кабинет, не обращая внимания на гостей, тяжело опустилась на стул, из ящичка стола вытащила плитку шоколада. Глаза ее теперь были серыми, почти бесцветными. Серые глаза на сером лице. Как сказал бы Крысолов, сели батарейки...

Марта открыла было рот, чтобы спросить, но Лысый предупреждающе положил ладонь ей на плечо — подожди, не мешай, сама все расскажет, когда отойдет. Девушка поняла, едва заметно кивнула, съежилась как от холода.

— С Арсением все в порядке. — Селена смяла обертку из-под шоколада, устало улыбнулась. — Он уже пришел в себя.

Марта глубоко вздохнула, словно только сейчас начала дышать по-настоящему.

— Спасибо! — Лысый прижал ладонь к сердцу, поклонился Селене. Он не паясничал, перед этой замечательной девушкой он был готов упасть на колени, потому что никто не сделал для Арсения больше, чем она.

— Не за что. — Она заправила за ухо непослушную челку. Глаза ее медленно наливались цветом. — Я еще раз его осмотрела. Никаких видимых повреждений на теле нет. Не понимаю, что с ним случилось, а сам он не помнит. Дима, — она посмотрела на Лысого строго, как школьная учительница, — ты должен с ним поговорить. Так нельзя, когда-нибудь это плохо кончится. Он сказал, что выполнял заказ, но заказ заказу рознь. Если его жизни угрожает опасность, нужно отказаться. Арсений против, но ты ведь можешь поговорить с заказчиком, он должен понимать...

Лысый бросил быстрый взгляд на враз напрягшуюся Марту. Заказчица она или не заказчица, но в эту переделку Крысолов попал отчасти из-за нее.

— Извините, — Марта улыбнулась одними только губами, глаза оставались холодными. — Наверное, это обо мне сейчас речь. Я не заказчик, но я причастна. — Она немного помолчала, собираясь с мыслями — И я все понимаю. Арсению нет нужды заниматься этим делом. Он никому ничего не должен.

— Простите, Селена улыбнулась, — у нас даже не было возможности познакомиться, я — Селена, лечащий врач и подруга Арсения. А вы? — Она вопросительно приподняла брови.

— А я Марта, случайная знакомая Арсения. — Ответная улыбка Марты была вежливо-отстраненной.

Лысый едва заметно поморщился. Так уж и случайная? Пойми этих женщин.

— Он исполнял просьбу моей покойной бабушки. Так мы и познакомились. Я не думала, что ему может грозить опасность.

— У него такая работа, Марта. — Селена покачала головой. — Ему все время грозит опасность, но, если возможно, мне бы хотелось, чтобы эта опасность была сведена к минимуму.

— Я сделаю все, что от меня зависит.

— А когда его можно будет увидеть? — Лысый решил прервать эти китайские церемонии и вывести разговор в более конструктивное русло.

— Я бы сказала, что не раньше завтрашнего утра, но Арсений настаивает на немедленной встрече. — Селена тяжело вздохнула, развела руками. — Он хочет тебя видеть.

Это «хочет тебя видеть» прозвучало одновременно многозначительно и виновато. Крысолов хочет видеть лучшего друга Лысого и не хочет видеть случайную знакомую Марту. Наверняка Селена получила четкие инструкции на этот счет.

Марта понимающе кивнула, встала из кресла.

— Ты подожди меня, я скоро. — Лысому было неловко, словно это он, а не Крысолов только что дал девчонке от ворот поворот, но спорить с Арсением бесполезно, это он понял уже давно.

Творец, 1962 год (Мельпомена, Урания)

Ее звали Ната Серова. Савва познакомился с ней на одной из выставок. Изящная блондинка, сражающая наповал холодной нордической красотой. Равнодушная...

От Наты шел свет, тот самый, который не могла дать Лала, но во взгляде изумрудно-зеленых глаз Савва не видел ничего, кроме вежливого равнодушия. Ната была замужем и любила своего мужа. Ната любила, а Савва возненавидел. Серов — его ученик, молодой выскочка. Молодой, но дьявольски талантливый. Савва разбирался в таланте так же хорошо, как разбирался в красоте. Скоро, очень скоро, ученик превзойдет своего учителя...

Ненависть — острое и невероятно живое чувство. Савва думал, что уже давно разучился ненавидеть, оказалось, он ошибался. Он ненавидел Серова особенной, изощренной ненавистью. Причина была банальна и понятна — зависть. Когда у другого есть то, чего нет у тебя, — молодость, любимая жена, гениальность — ненависть обязательно укажет путь.

Савва готовился долго и тщательно. Ни к одному из своих проектов он не готовился с такой старательностью и вниманием к деталям. План мести был коварен и изящен. Сначала назвать соперника своим преемником, обласкать, доверить управление фондом, ввести в дом. А потом... Громадная растрата народных средств, экономическое преступление и анонимный донос…

Серова посадили на двадцать лет, а его нордическую красавицу-жену с позором изгнали из института, в котором она трудилась аспиранткой, вместе с маленькой дочерью выселили из конфискованной московской квартиры. Идеальный момент для гуманизма и благотворительности!

Савва был чуток, вежлив и предельно корректен.